Роберт Дилтс - Стратегии гениев. Том 2. Альберт Эйнштейн

Мы воспринимаем глубину, например, потому что наши два глаза отмечают почти неуловимую разницу в изображении. Так же, как мы выносим предположение об одновременности происходящих событий, не осознавая, что это два разных образа, фиксируемых нашими глазами, мы воспринимаем только один объект.

Для того чтобы понять и затем описать взаимоотношение этих двух перспектив, нам надо очутиться вне их, сместиться на уровень, называемый “третьей позицией” или “метапозицией” – перспективой, находящейся над “первой” и “второй” позициями. Именно с третьей позиции возможно действительно приступать к решению конфликтов и к интеграции противоположных мнений. Именно с этой позиции Эйнштейн смог увидеть, что восприятия движущегося и неподвижного наблюдателя были на самом деле проявлением одних и тех же взаимоотношений – определяемых скоростью света.

Если посмотреть на дилемму, которая привела к созданию теории относительности, как на метафору для перехода Эйнштейна в зрелость (ему исполнилось тогда двадцать шесть), то откроются некоторые важные психологические моменты его теории. Помните, впервые над парадоксом различного восприятия движущегося и неподвижного наблюдателя Эйнштейн задумался в шестнадцать – в возрасте, в когда большинство людей начинают осознавать и утверждать себя как личность. А метафорический смысл рассматривания себя в зеркале? Одной из интерпретаций размышлений Эйнштейна-юноши могло бы быть следующее: если, начав меняться, вы прибегаете к своему воображению, то начинаете думать иначе, чем другие; но удается ли при этом удержать собственное отражение в зеркале?

Подобное могло произойти и с уже известными нам путешественниками. Так, человек на астероиде мог заявить: “Если вы начнете думать по-другому, то потеряете свою индивидуальность. Я верен себе, а вот вы рискуете себя потерять. Это опасно. Уж лучше оставьте это”. Сей наблюдатель с маленького астероида думает, что некто, летящий на световом луче, лишь плод его фантазии, сон наяву. Так ли это? Или просто личность с астероида так ограничена в своих рассуждениях и живет в таком крохотном мирке, что не в состоянии принять чей-либо еще взгляд на мир? Возможно, он считает, что вся Вселенная сосредоточилась вокруг его маленького астероида – обозримой для него части мирозданья.

Неподвижный наблюдатель олицетворяет традиционную реальность – стабильную устойчивую конструкцию – неподвижные объекты, определенные мерки, логически соотнесенные с линейным временем. Движущийся наблюдатель – это творческое воображение, гибкая реальность, свободное мышление и изменение.

Каждое из остальных главных открытий Эйнштейна (все они были опубликованы двадцатишестилетним ученым в 1905 году) включает в себя интеграцию подобных структур – материи и энергии, частиц и волн и т.д. Очевидно, что эти открытия изменяли представления об окружающем мире, но не саму реальность. Возможно, синтезированный Эйнштейном дуализм противоположных точек зрения представлял собой синтез не только в физике, но и в личности самого ученого. Ясно с самого начала, что путешественником в меняющейся реальности – световом луче – был он сам. Позже Эйнштейн пытался примирить новую точку зрения с традиционными восприятиями реальности.

В этом свете теория относительности видится как базовая метафора изменения внутри системы, а стратегия, стоящая за ней, – это общая стратегия решения проблем, возникающих в меняющихся системах сопротивления. Почти в каждой изменяющейся ситуации– общественной или личной – существует конфликт между (1) частью системы, стремящейся изменяться, представляющей изменения, верящей в их осуществление и (2) частью системы, которая убеждена, что изменения являются ненужным, глупым риском, это вообще невозможно. Эта часть – сторонница ранее сформированной, более ограниченной, но такой знакомой и стабильной модели мира.

Часть, которая хочет изменяться, похожа на движущегося, а часть, которая не верит, что это возможно, или хочет остаться неизменной, – на неподвижного наблюдателя. И конфликт между ними может быть весьма жестким и ограничивающим. Концепция Фрейда об извечном конфликте между “эго” с его стабильным, но регрессивным “принципом реальности” и “ид”, движимым “принципом наслаждения”, удивительно схожа с противостоянием двух точек зрения в теории Эйнштейна.

Рассматриваемый как метафора изменения вопрос, видит ли движущийся наблюдатель свое отражение в зеркале, представляется в интересном ракурсе. Ранее я уже предположил, что такое отражение можно рассматривать как собственное личностное своеобразие (восприятие нами собственной личности). Неподвижный наблюдатель первоначально убежден, что летящий на световом луче не увидит своего отражения: изменившись, он может потерять свою индивидуальность. А путешественник на световом луче в это время считает, что все идет прекрасно и его мир функционирует нормально.