Вильгельм Райх - Анализ личности

Приведу другой пример из области эмоциональной чумы. Лев Троцкий вынужден был защищаться против обвинения в заговоре против жизни его политического соперника. Это было непонятным, так как убийство Сталина только навредило бы троцкистам. Это стало понятным, когда Троцкий в 1941 году был убит. (Эти факты не имеют ничего общего с политическими точками зрения за или против троцкистов.)

Если мы вернемся всего на несколько десятилетий назад, то вспомним знаменитое дело Дрейфуса. Высокопоставленные военные генералы Франции продали планы немцам; чтобы отвести подозрение от себя, они обвинили капитана Дрейфуса в этом тяжком преступлении. Они добились того, чтобы их жертву приговорили к пожизненной каторге. Без смелого вмешательства Золя и Франса эта специфическая чумная реакция никогда не была бы побеждена.

Если бы государство не руководствовалось в значительной степени законами эмоциональной чумы, то оно никогда не допустило бы подобных судебных процессов. К сожалению, очень часто эмоциональная чума управляет формированием общественного мнения, она всегда достигает цели, используя юриспруденцию, чтобы продолжать свои черные дела безнаказанно.

Если человек начнет тщательно изучать дела многих пораженных эмоциональной чумой политиков, он будет все больше и больше погружаться в состояние растерянности и сильного смущения. Возможно ли, спросим мы, чтобы клерикализм политического диктатора или любовная связь короля определяла жизнь нескольких поколений? Распространяется ли иррационализм общественной жизни вглубь? Действительно ли возможно, чтобы миллионы трудолюбивых умных людей не были осведомлены о жизненно важных для них вещах, или они просто не хотят быть осведомленными?

Эти вопросы кажутся весьма странными, ибо проявления эмоциональной чумы слишком фантастичны, чтобы восприниматься как что-то реальное. Человеческий ум отказывается признавать, что такая нелепость может преобладать на шкале масс. Мы должны осознать наконец, как сильны эффекты эмоциональной чумы. Я твердо знаю, что ни одно общественное зло любой значимости не может быть устранено, пока общественность отказывается признавать, что эмоциональная чума все же существует и настолько огромна, что не видна. По сравнению с чудовищным общественным иррационализмом, который постоянно питается глубоко засевшей в душах людей эмоциональной чумой, основы общественной функции любви, труда и знаний, которые управляют жизненным процессом, кажутся бесконечно малыми или общественно нелепыми. Мы можем легко убедиться в этом.

На основе долгой медицинской практики я знаю, что проблема юношеской сексуальности играет несравнимо большую роль в формировании наших общественных и моральных идеалов, чем некоторые тарифные или иные законы. Давайте представим, что депутат, которого волнуют проблемы молодежи, обратился к своему правительству и потребовал во время парламентской сессии обсудить проблемы половой зрелости так же тщательно, как обсуждается тарифный закон. Если мы рассмотрим дело спокойно и объективно, то обнаружим, что нет ничего особенного в том, чтобы законодательно обсудить эти проблемы. Все люди, включая и членов парламента, прошли через ад юношеского невроза по причине сексуального расстройства. Никакой другой конфликт не может сравниться с этим по силе и важности. Это проблема всеобщего общественного интереса. Разумное решение сложностей полового созревания исключило бы одним махом множество общественного зла, такого как юношеская преступность, общественная забота о психических больных, несчастье развода, проблемы воспитания детей и т. д.

Таким образом, мы считаем требования такого медицински ориентированного парламента определенно разумными, прогрессивными и полезными. Однако в то же время что-то в нас все же противостоит требованию публично обсудить в парламенте эту тему. Это <���что-то> является явной реакцией общественной эмоциональной чумы, которая постоянно пытается сохранить себя и свои институты. Она провела четкую грань между официальной и личной жизнью, и последней было отказано в доступе к общественной платформе. Официальная жизнь асексуальна снаружи и слишком порнографична или извращена внутри. Если бы это разделение не существовало, то официальная жизнь немедленно бы совпала с личной жизнью и корректно отражала бы повседневную жизнь в крупных общественных формах. Это объединение повседневной жизни и общественных институтов было бы достаточно простым. Тогда, однако, автоматически бы умер тот сектор в общественной структуре, который не только не способствует сохранению общественной жизни, а периодически подвигает нас к краю пропасти. Мы можем отдать этот сектор под управление <���высокой политики>.