Дэниел Амен: Мозг и душа

После медицинского факультета я проходил психиатрическую практику в Армейском медицинском центре Уолтера Рида в Вашингтоне — это самый большой военный госпиталь страны. В качестве сотрудника я посещал классы терапевтов и армейских священников, где нам рассказывали о взаимосвязи между медициной и духовностью. Я узнал, что 70 % населения США являются глубокими сторонниками фундаментальной религии, и медики, священники и раввины должны работать вместе, чтобы блюсти интересы своих пациентов.

Через год медицинской подготовки мне стало ясно, что в пазле, описывающем духовность и исцеление, отсутствуют многие элементы. Во время ординатуры я узнал, что чем больше человек был предан своей вере, будь то католицизм, протестантство, иудаизм, буддизм или ислам, тем здоровее он выглядел.

Такие пациенты реже нуждались в помощи психиатра, чем атеисты. Исследователи из Университетов Гарварда, Дьюка и Джона Хопкинса тоже подтвердили, что глубоко верующие люди обладают лучшим физическим и эмоциональным здоровьем. Конечно, можно возразить, мол, все наоборот: более здоровым людям проще поддерживать отношения с окружающими, и поэтому они посещают религиозные общины.

Следующая подсказка стала очевидной, когда я проходил практику по детской и подростковой психиатрии в Медицинском центре Рипли в Гонолулу, Гавайи. В то время я много работал с детьми, подростками и семьями.

Я консультировал в школах, работал с больными ребятишками, лечил тинейджеров с такими серьезными проблемами, что они не могли находиться в родном доме, и вел терапевтические группы для детей и родителей. Я узнал, что для здоровья мозга очень значим период раннего развития: положительная среда питает интеллект и эмоциональную зрелость, а негативная и бедная среда (что, увы, встречалось чаще) разрушает функции мозга и способствует развитию психических отклонений и отставаний в учебе.

Любой детский психиатр знает, что к подобным проблемам детей располагает генетический фактор, однако среда играет важнейшую роль в возникновении и проявлении этих проблем.

Третий кусочек пазла встал на место в 1990 году. После армейской службы я учредил частную психиатрическую клинику в Файерфилде, Калифорния, в 40 милях к северу от Сан-Франциско. У меня были как собственные пациенты, так и те, кого ко мне присылали больницы. Я также руководил отделением больницы, где лечили пациентов с пристрастиями к наркотикам и алкоголю, у которых одновременно были диагностированы психиатрические расстройства. На одной из больничных лекций я узнал о томографической технологии ОЭКТ — ядерном исследовании мозга, при котором впрыснутые в вену крохотные количества радиоактивного вещества позволяют отследить внутреннюю работу живого мозга.

В отличие от магнитно-резонансной томографии (МРТ) и компьютерной аксиальной томографии (КАТ), подробно демонстрирующих анатомию мозга, ОЭКТ (однофотонная эмиссионная компьютерная томография) оценивает только физиологию, функционирование мозга.

Мне рассказали, что ОЭКТ применяется при диагностике инсультов и травм головы, а также в научных целях — для изучения депрессии, расстройств внимания, шизофрении и обсессивно-компульсивных нарушений. С помощью ОЭКТ можно увидеть паттерны работы мозга, связанные с психиатрическими заболеваниями. С моей точки зрения, это означает, что многие душевные расстройства можно интерпретировать как заболевания мозга. От таких возможностей у Зигмунда Фрейда слюнки бы потекли, ведь они позволяют увидеть внутреннюю связь между работой мозга и поведением. Чем больше я узнавал об ОЭКТ и схожих технологиях, тем сильнее верил, что они изменят психиатрию еще при моей жизни, хотя в то время я не представлял, что сам стану частью этого процесса.

Технология ОЭКТ позволяет получить картину активности мозга и с ее помощью заглянуть в аппаратное обеспечение души, то есть ее «железо», материальный субстрат. Получение первых томограмм у пациентов сильно изменило мое представление о сущности психических и душевных заболеваний. Требовалось лишь посмотреть на мозг людей, совершавших неадекватные поступки, чтобы начать понимать, что они не чувствовали связи со своим мозгом — органом, который сделал их людьми. Я был поражен, узнав, что многие клинические психиатры отказываются от применения томографических технологий для оценки серьезных эмоциональных и поведенческих расстройств.