Эдвард Эдингер - Эго и Архетип

Я привел это место из "Книги пророка Иезекииля" еще и потому, что фигура человека, одетого в льняную одежду, у которого при поясе прибор писца, очень уж напоминает фигуру, упомянутую в сновидении, описание которого будет в дальнейшем приведено. В этом сновидении "чернила" символизируют кровь Христа. Кровавая отметка на дверном косяке и отметка на челе в видении пророка Иезекииля суть отметки избранных Богом. Они защищены от кровавого гнева Божьего и от погружения в Красное море, что в символическом отношении одно и то же. В "Откровении Иоанна Богослова" (7:2-3 и 9:4) упоминается третий вариант этой темы: ангелы ставят печать на чело рабов Божьих числом 144000, чтобы отметить тех, кто спасется при всеобщем уничтожении.

Кровавое принесение в жертву Христа имеет немало аналогий с принесением в жертву пасхального агнца, чья кровь защищает израильтян от гнева Иеговы. Эти аналогии позволяют пролить свет на психологическое значение спасительной силы Христа. В "Исходе" сказано о том, что каждая семья египтян вынуждена принести в жертву первенца. Израильтяне были освобождены от этой обязанности только при условии принесения добровольной жертвы, чья кровь затем была продемонстрирована. Эта ситуация была вызвана жестокосердием фараона. Наступило нравственное оцепенение. Для того чтобы исправить существующее положение, должна пролиться кровь. Вещество, из которого состоит душа, необходимо привести в жидкое состояние, освободить от бесплодной окаменелости, чтобы жизнь и либидо вновь смогли свободно изливаться. Такая постановка вопроса тотчас позволяет заметить, что эти образы имеют непосредственное отношение к внутренней жизни индивида. Влечение к индивидуации, символизируемое Иеговой, требует трансформации, освобождения порабощенных и вытесненных способностей. Наше египетское сердце должно уступить, иначе кровь будет извлечена силой. В той мере, в какой либидо, благо, даря жертвенной установке, добровольно переносится на выполнение сверхличностных задач, индивид избегает деструктивных воздействий на личность, которые возникают, когда это противопоставляет свою волю требованиям всеобщности, Самости.

Христос, отождествляемый с пасхальным агнцем, был назван Агнцем Божьим (Agnus Dei). Кроме того, согласно объективной оценке символизма, Христос как первородный сын Божий отождествляется с принесением в жертву первенцев в земле Египетской. Насколько мне известно, в экзегетике отсутствует это заключение, хотя оно необходимо для полного осмысления мифа. Спасительная жертва всегда приносится при смешении настроений—смиренности, как у агнца, и непреклонности, как у фараона. В лучшем случае эго, подобно Христу в саду, согласно, хотя и неохотно, пойти на жертву.

О символике принесения в жертву агнца можно говорить бесконечно. Поскольку агнец символизирует невинность, смиренность и чистоту, он олицетворяет нечто такое, что мы меньше всего хотели бы убить. Эта тема нередко возникает в сновидениях. Например, у меня была пациентка с так называемым комплексом Иова или Ахава, который проявлялся в неиссякаемой обиде на Бога за то, что он позволил страдать юным и невинным. Однажды ей приснилось, что должны принести в жертву агнца. Она не могла вынести этого зрелища. В таком случае необходимо принести в жертву кроткую невинность детства, а именно, ожидание, что действительность подчиняется или должна подчиняться вселюбящему отцу. "Кровь агнца" должна быть извлечена из этой незрелой установки, чтобы дух благожелательности действительно воцарился в реальной жизни, но не в качестве пассивного требования инфантильного эго, а в качестве активной силы, мотивирующей сознательную личность. Принесение в жертву непорочной чистоты также предполагает осознание существования тени, которое освобождает индивида от идентификации с ролью невинной жертвы и от склонности проецировать злого палача на Бога или на соседа.

Существует еще одно направление символических взаимосвязей, при которых кровь Христа сопоставляется с виноградом и вином Диониса. Первоначальное упоминание об этом содержится в Евангелии от Иоанна, где Христос говорит о себе: "Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой— Виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода... Я есмь Лоза, а вы ветви" (15:1 -5). Остается сделать лишь небольшой шаг, чтобы придти отсюда к отождествлению Христа с виноградом, который давят, чтобы получить вино. Поэт XVII века Генри Воон отобразил эту взаимосвязь в своих стихах, посвященных Страстям: