Джон Лилли - Центр циклона - автобиография внутреннего пространства

Внезапно я понял что это включилось мое запоминающее устройство, и эти картинки показывались на дисплее моего компьютера. Это устройство организовывало визуальные представления. Как только я понял, что это память о моих детских представлениях, я засмеялся. И все сразу пропало. Я снова расслабился, и появились другие, тоже сделанные из дерева животные. Когда мне было два или три года, у меня был деревянный Ноев ковчег с фигурками животных. Сейчас животные оживали и двигались по искусственной траве по кругу. Одной из общих характеристик этого движения была нерешительность и неустойчивость, как будто животных заставляло двигаться детское представление. Ребенок, создавая эти картинки в своем воображении, делал это весьма неуверенно. Видимо, эта характерная неуверенность конструирования — свойство детского мозга в раннем периоде.

На протяжении следующих сорока восьми часов яркость белого света постепенно уменьшалась. Детские видения исчезли, и их место занял рой похожих на насекомых точек света и темноты, которые пересекали мое визуальное поле. Я обнаружил что могу программировать направление и скорость их полета. Когда я думал, что им следует двигаться в определенном направлении, то рой начинал двигаться именно в этом направлении. Мое программирование опережало события, происходившее вслед за ним. Я думал «теперь они будут двигаться направо», и в пределах нескольких секунд они двигались направо. Закладываешь программу в машину, а дальше машина выполняет программу и выдает результат спустя некоторое время после намерения получить результат. Позднее я нашел, что для очень сложной программы этот процесс занимает от трех до четырех минут, а в случае роя насекомоподобных точек задержка составляла несколько секунд.

Я рассказал об этих визуальных представлениях нейрологу, вошедшему в это время в палату. Он сказала «Вы галлюцинируете. Не будете ли вы против приглашения психиатра? » Я ответил, что это не дело психиатра и что это несет информацию о пораженных частях мозга, а про себя подумал, что нужно будет пригласить одного моего французского друга, нейролога, который разбирается в построении визуальных образов, следующих за раздражением различных частей мозга.

Устаревшие представления медиков связывать галлюцинации лишь с заболеваниями психики и отбрасывать визуальные картины как «просто галлюцинации» беспокоили меня уже на протяжении нескольких лет. Но я усвоил урок и уже больше не заговаривал с персоналом больницы о таких вещах. Ослепительность белого света стала менее интенсивной, и через восемнадцать часов я дождался момента, когда воспринимаемое глазами уже могло до меня доходить. Этот момент настал в середине ночи, когда в палату вошла сестра, чтобы сделать мне инъекцию. В комнате был единственный светильник, и сквозь туман внутреннего света я увидел два черных круга, а за ними — смутное лицо. Я смотрел в лицо сиделки и, рассмеявшись от облегчения, сказал ей: «Вы словно сова». — «О, вы уже видите?» Я ответил утвердительно, и она вышла, чтобы позвать врача проверить мое зрение. На, протяжении следующих двадцати четырех часов мое зрение, почти совсем неповрежденное, вернулось ко мне. Остались лишь два маленьких пятна ниже точки фокуса, по одному на каждый глаз. Последующие тесты точно определили местоположение тех частей моего визуального поля, в которых зрение не восстановилось. Они были небольшими. Офтальмолог заявил, что они могут исчезнуть в течение нескольких следующих недель. Но это оказалось не так, и эти два пятна оставались несколько последующих лет, постоянно напоминая мне об опасностях, с которыми можно встретиться при таких экспериментах. Даже сегодня, пять лет спустя, я испытываю затруднения при чтении колонки знаков. Пятна расположены ниже точек фокуса. Когда я читаю вертикально, то не различаю следующих внизу знаков. Горизонтально же я читаю совершенно свободно.

Мне посоветовали спокойно выздоравливать, много не читать и дать моей нервной системе прийти в порядок. Мой товарищ предложил мне остаться в течение некоторого времени в его доме, и я следующие шесть недель провел в деревне, восстанавливая свои силы.

В течение всего периода выздоровления я продолжал анализировать, что же произошло. Я восстановил большинство своих воспоминаний, воссоздал себя и свой взгляд на себя и на то, куда я хочу идти. При этом выяснилось, что это был уже не только мой опыт, когда я оказывался в той сфере, это был уже совместный опыт с моими хранителями. Я уже три раза оставлял свое тело раньше, причем каждый раз при угрозе смерти.