Лилия Гущина: Мужчина и методы его дрессировки

В итоге сентиментальная прогулка в летних сумерках былого завершается кружением снимков и рыданьями в ванной. Никто ни над кем не издевается. Ты ж не разбиваешь плеер за то, что он не фотографирует, а фотоаппарат за то, что не поет ничьих песен, даже Аллы Пугачевой. Хотя и там и там пленка. Но разная. Наша память устроена иначе, чем ваша. Она предметна и точечна. От целой эпохи после фильтрации может сохраниться лишь бретелька, соскользнувшая с плеча.

4. Жертвенная покорность. Но это ментальные дефекты, их не исправить. Какая иноземка будет выть на стене, вязнуть в болоте, виснуть на острожном частоколе с отмороженными щеками, пока хозяин тешится с половчанками, гоняет по крови азартный хмель, столбит себе место в истории — в общем, реализуется как личность. Надо ему похмелиться — шляпку надела, нарумянила отмороженные щеки, раскрыла пестрый зонтик — и на панель. Поправился; душа вскипела, захотел размяться — дом продала, купила коня, благословила на подвиг, сама детей под мышку — и на паперть. Через век другой возвратился — оборванный, в струпьях, с Интерполом на хвосте. Отскребла, защитила, убаюкала, одеяло подоткнула — и на погост.

Сначала это трогает, потом — бесит. Варианты реакции: чем расплачиваться? унесите, пожалуйста, я ничего такого не заказывал, — и «если она свою жизнь ни в грош не ценит, значит, так оно и есть».

5. Бесконечные слезы. С утра еще не открыла глаз — уже сочатся. — Тебе приснился дурной сон? — Нет, наоборот. — Чего ж ты плачешь? — Потому что проснулась. — Вот и вся логика. Напряжение, как на минном поле: страшно сморгнуть, чихнуть, потерять равновесие. Но какие нервы в состоянии выдержать этот сезон дождей? Если я такой неиссякаемый источник отрицательных эмоций — давай расстанемся! Впору мастерить для спасения ковчег. Ну все, бедные соседи снизу: плакал их евроремонт!

А нет бы вместо всех этих мелодраматических глупостей встать спозаранку, зарядочка, холодный душ, легкий макияж, скворчит яичница, заваривается чай разбудить мужа и подружиться с ним. Стать его сообщницей и наперсницей. Ему ж, бедному, поделиться не с кем:

« — Я этим летом в Крыму познакомился с необыкновенной женщиной…

· Да-да, конечно… Вы правы — осетринка-то нынче была с душком.»

Любовницы-то о женах болтают легко и охотно. Там не надо быть начеку, там позволяют ослабить узел галстука, а где свободней дышится — туда и тянет. Стань сообщницей мужа. Ты же все равно уже знаешь. Оценит и отблагодарит. Даже познакомит. Не отказывайся от такой чести. Прими, угости. Проводи до порога. Обоих. Счастья можно не желать, это лишнее. Когда вернется похвали выбор, сделай — пару сдержанных комплиментов внешности, манерам, чему получится. Вот тут можно промельком, редуцированной гласной и ввернуть какую-нибудь деталь. Она должна быть точной и убийственной, типа «эффектная барышня. Ее не портят даже волосатые ноги. Ну и что ж, что волосатые, зато форма идеальная». Секрет, как верно заметил Бабель, заключается в повороте, едва ощутимом. Рычаг должен лежать в руке и обогреваться. Повернуть его надо один раз, а не два. Этот ювелирный поворот изменит направление точнее сцен, скандалов, сексуальных атак, слез, смен имиджа. Муж и не поймет, чем прокололи воздушный шарик. А он пфуй! — и сдулся.

В сумочке пульверизатор с серной кислотой, в кулаке клок трофейных волос, на лице — этюд в багровых тонах из румян, потеков туши, помады и царапины от уха до подбородка. Ну и видок! Откуда ты, прекрасное дитя? Никак с баррикады? Ах нет, ты выясняла отношения с соперницей. Разобралась, нокаутировала, отвоевала восьмидесяти килограммовый призовой кубок и теперь тащишь его домой на второй раунд.

Там-то врежешь ему от души, выложишь всю правду о нем, а главное — о ней. И где, на какой помойке откопал он эдакое сокровище? Пробы ставить некуда, нормальный мужик не высморкается на нее, не то что… Восемнадцать — и девственница? Знаем мы этих девственниц из молодых, да ранних. Сверстники — невыгодная партия, позарилась на все готовенькое, вот и прикинулась полевой ромашкой. Тридцать и в разводе? Во-во, умный бросил, а дурак подобрал. Сама ушла? Еще хуже. Свое гнездо разорила, а чужого и вовсе не жаль. Кукушка ощипанная, кошка приблудная! А ты, лопух доверчивый, на что польстился?

А лопух доверчивый сидит себе напротив явно невменяемый и кивает китайским болванчиком. В знак ли согласия, в такт ли своим бессовестным грезам — поди разбери! И влетает в его ухо, ближнее к тебе, ведьма на помеле, а вылетает Леда на лебеде. Брек, милая, брек!