Эми Чуа - Боевой гимн матери-тигрицы

Ключевой особенностью метода Сузуки является то, что родители должны присутствовать на каждом уроке, а затем, уже дома, следить за выполнением упражнений. Это значит, что каждый раз, когда София садилась за фортепиано, я была рядом и тоже получала образование. В детстве я брала уроки игры на фортепиано, но у моих родителей не было денег, чтобы нанять хорошего учителя. Так что занималась я с соседкой, которая периодически во время наших занятий проводила вечеринки, где продавала пластиковые контейнеры. Обычная для США ситуация: распространитель продукции Tupperware устраивал у себя дома вечеринки-презентации, в ходе которых продавал свой товар. Благодаря учителю Софии я начала изучать теорию и историю музыки, которых не знала раньше.

Под моим присмотром София практиковалась минимум полтора часа ежедневно, включая выходные. В дни школьных занятий мы работали в два раза дольше. Я научила Софию запоминать все, даже если этого не требовалось, и ни разу не заплатила ей ни пенни. Таким образом, мы и продирались сквозь книги Сузуки.

Другие родители ставили перед собой цель проходить по учебнику в год. Мы же начали с Twinkle, Twinkle, популярной английской колыбельной (первая книга), через три месяца София уже играла Шумана (вторая книга), а через полгода исполняла сонатину Клементи (третья книга). И мне все ещё казалось, что мы продвигаемся слишком медленно.

Кажется, настал подходящий момент для признания. Правда в том, что Софии не всегда нравилось, что я её мать. По её словам, руководя занятиями, я и в самом деле говорила ей следующее.

1. Боже мой, ты играешь все хуже и хуже.

2. Считаю до трёх и хочу услышать мелодичность!

3. Если следующая попытка не будет ИДЕАЛЬНОЙ, я соберу ВСЕ ТВОИ ИГРУШКИ И СОЖГУ ИХ!

Сейчас эти воспитательные методы кажутся немного экстремальными. С другой стороны, они были крайне эффективными. Мы с Софией отлично играли в дочки-матери. В ней были зрелость, терпение и сочувствие. Она приняла на веру то, что я знала, как будет лучше для неё, и не реагировала, когда я злилась и говорила обидные вещи.

Когда Софии было девять, она выиграла местный фортепианный конкурс исполнений пьесы Эдварда Грига “Бабочка". Это одна из шестидесяти шести “Лирических пьес” норвежского композитора; они представляют собой короткие этюды, каждый из которых должен вызывать у слушателя определённое настроение или образ. “Бабочка” символизирует лёгкость и беззаботность, но, чтобы пьеса звучала именно так, потребовались многие часы изнурительной работы.

Китайские родители понимают, что не должно быть никакого веселья до тех пор, пока ты в чем-то не преуспеешь. Чтобы чего-то добиться, нужно тяжело работать, чего дети обычно не хотят, и потому так важно не принимать во внимание их желания. Это часто требует от родителей силы духа, потому что ребёнок будет сопротивляться; вначале всегда тяжело, и именно в этот момент ломаются “западники”. Но если все делать правильно, китайская стратегия образует круг добродетели. Для достижения блестящих результатов необходима практика, практика и ещё раз практика; многократные механические повторения в Америке недооценивают. Как только ребёнок начинает в чем-то преуспевать - неважно, в математике, игре на фортепиано, физкультуре или балете, - он или она получает похвалы, восхищение и удовлетворение. Это помогает выстроить доверительные отношения и делает весёлым невесёлое занятие. Что в свою очередь облегчает родителям возможность нагрузить ребёнка ещё больше.

На выступлении победителей, в котором принимала участие София, я смотрела, как легко, словно крылья бабочки, её пальцы летают по клавишам, и была преисполнена гордости, радости и надежды. Я не могла дождаться наступления следующего дня, чтобы вновь начать заниматься с Софией и выучить вместе с ней ещё больше музыки.

Как и каждая американоазиатская женщина в возрасте около тридцати лет, я носилась с идеей написать основанный на истории моей семьи эпический роман о взаимоотношениях матерей и дочерей на протяжении нескольких поколений. Это было ещё до того, как родилась София; я тогда жила в Нью-Йорке, силясь понять, что я забыла в адвокатской фирме на Уолл-стрит.

Всю жизнь я принимала важные решения по неправильным поводам, но, слава богу, мне везло. В Гарварде я занималась прикладной математикой, поскольку думала, что это порадует моих родителей; я бросила её, потому что папа, глядя, как я бьюсь над задачей во время зимних каникул, сказал, что я пытаюсь прыгнуть выше головы, и тем самым спас меня. Но потом я автоматически переключилась на экономику, поскольку та казалась мне серьёзной наукой. Я написала диссертацию о маятниковой миграции семей с двумя работающими родителями, и тема показалась мне такой скучной, что я не могла вспомнить ни одного своего вывода.