Эми Чуа: Боевой гимн матери-тигрицы

По-китайски её зовут Си-Шан, что означает "коралл". И это тоже подходит Лулу. С момента рождения у неё был очень избирательный вкус. Ей не нравилось детское питание, которым я её кормила, и она была так возмущена соевым молоком, которое наш педиатр предложил в качестве замены, что устроила голодовку. Но в отличие от Махатмы Ганди, чья голодовка была самоотверженной и медитативной, у Лулу начались колики, и она могла жестоко царапаться и кричать ночи напролёт. К моменту, когда китайская няня Грейс пришла нам на помощь, мы с Джедом рвали на себе волосы и постоянно пользовались берушами. Грейс потушила тофу с морепродуктами и сделала соус из шиитаке с кинзой, и это удовлетворило и успокоило Лулу.

Трудно подобрать слова, чтобы описать мои взаимоотношения с младшей дочерью. Это даже не “полномасштабная ядерная война”. Ирония в том, что мы очень похожи: она унаследовала мою вспыльчивость, злоязычие и отходчивость.

Кстати, о личных качествах: я не верю в астрологию и думаю, что у тех, кто верит, серьёзные проблемы с головой, но китайский гороскоп описывает Софию и Лулу очень точно. София родилась в год Обезьяны, а люди, родившиеся в этот год, любопытны, умны и “в целом могут выполнить любую поставленную перед ними задачу. Они ценят тяжёлую и интересную работу, поскольку это их стимулирует". Напротив, люди, родившиеся в год Свиньи, “упрямы” и “строптивы”, они часто “впадают в ярость”, хотя и “незлопамятны”, они принципиально честны и добросердечны. И это в точности Лулу.

Я же родилась в год Тигра. Не хочу хвастаться, но Тигры благородны, бесстрашны, сильны, властны и привлекательны. Им обычно везёт в жизни. Бетховен и Сунь Ятсен были Тиграми. Сунь Ятсен (1866-1925) - китайский революционер, основатель партии Гоминьдан.

Моя первая стычка с Лулу произошла, когда ей было около трёх лет. В Нью-Хейвене, штат Коннектикут, стоял морозный зимний вечер; это был один из самых холодных дней в году. Джед работал, он тогда преподавал в Йельской школе права, а София была в садике. Я решила, что настал отличный момент, чтобы познакомить Лулу с фортепиано. В восторге от предстоящей совместной работы - Лулу с её каштановыми кудряшками, круглыми глазками и личиком китайской куколки обманчиво казалась милой - я посадила её перед фортепиано на табурет с большим количеством мягких подушек. Затем я последовательно, три раза подряд, показала, как, нажимая пальцем на клавишу, можно извлечь ноту, а потом попросила дочь повторить мои действия. Лулу отказала мне в этой простой просьбе, предпочтя колотить по клавишам обеими руками. Когда я попросила её прекратить, она начала бить сильнее. Тогда я попыталась оттащить её от рояля, и она принялась кричать, плакать и отчаянно драться. Пятнадцать минут спустя она все ещё орала, рыдала и дралась, и чаша моего терпения переполнилась. Уклоняясь от ударов, я потащила этого визжащего демона к двери во внутренний двор и распахнула её.

На ледяном ветру были все двадцать градусов мороза, и моё лицо стянуло холодом уже через несколько секунд после того, как я вышла на воздух. Но я была полна решимости вырастить послушного китайского ребёнка (на Западе слово "послушный" применяют в основном к собакам, но в китайской культуре послушание считается одной из наивысших добродетелей), иначе это убило бы меня. “Ты не можешь находиться в доме, если не слушаешься маму, - сказала я сурово. - Ты готова стать хорошей девочкой или хочешь остаться снаружи?”

Лулу сделала шаг на улицу и посмотрела на меня с вызовом.

Липкий страх пробрал меня до костей. На Лулу были только свитер, юбка в складку и колготки. Она перестала плакать. Более того, она была пугающе спокойной.

“Вот и здорово, ты решила вести себя хорошо, - сказала я быстро. - Можешь войти”.

Лулу покачала головой.

“Не будь дурочкой, Лулу. Ты же замёрзнешь. И заболеешь. Давай заходи”.

Она стучала зубами от холода, но вновь мотнула головой.

А затем мне все стало ясно. Я недооценивала Лулу, не понимала, из какого теста она сделана. Она скорее замёрзнет до смерти, чем сдастся.

Я немедленно должна была сменить тактику; прежняя не привела бы меня к победе. К тому же социальная служба могла бы лишить меня родительских прав. Мой мозг лихорадочно работал, я сменила курс, начав клянчить, уговаривать и подкупать Лулу, лишь бы она вошла в дом. Когда вернулись Джед и София, Лулу отогревалась в горячей ванне, макая брауни в чашку с дымящимся какао.

Но Лулу меня тоже недооценивала. Мне нужно было всего лишь перевооружиться. Линия фронта была прочерчена, а девочка даже не подозревала об этом.