Сью Герхард - Как любовь формирует мозг ребенка?

Акцент (профессиональный) Линкера на генетическую составляющую как главный источник агрессии, преступного или антисоциального поведения основан на обзоре Линды Мелей (1995), которая утверждает, что исследования близнецов обнаруживают «значительное» генетическое влияние на преступное поведение (0,60 наследуемости). Есть также свидетельства, что агрессивность в детстве является предсказателем преступности во взрослом возрасте (Пулккинен и Питканен, 1993; Денхам и др., 2000), вероятно подтверждая веру генетиков в важность врожденных факторов. Также в исследовании генетика-бихевиориста Реми К ад орет было обнаружено, что дети родителей с преступными наклонностями имеют большую вероятность также стать преступниками, даже когда их усыновляет другая семья (Кадорет и др., 1995). Эти выводы кажутся явным доказательством того, что корни насилия и преступности уходят в гены.

Однако в результате недавнего метаанализа этих свидетельств (Хиун Ри и Вальдман, 2002) было выявлено, что наследуемость антисоциального поведения переоценена. При более подробном изучении методологии различных исследований было обнаружено, что уровень наследования гораздо более низкий. Этот результат находится в большем соответствии с доказательствами исследований на животных. По-видимому, ваши гены более ответственны за вклад в совершение преступлений против собственности, чем преступлений, связанных с насилием, в соответствии с данными Мелей, что ставит ученых в странное положение лиц, отслеживающих гены взломщиков. Насильственные преступления же оказались связаны со сложными родами и отказом матери от ребенка в течение первого года его жизни (Рейн и др., 1997с). Многие насильственные преступления также совершены под воздействием алкоголя, а не генетической предрасположенности, согласно результатам работы Майкла Бомана из Швеции (1996).

Повторюсь, если рассматривать тему генетической предрасположенности шире, многие генетики и исследователи указывают на то, что есть гены, которые отвечают за такие признаки, как голубые глаза или темные волосы, гены не кодируют и не могут кодировать социально определяемые признаки. Не существует гена «агрессии» или гена «преступности», несмотря на то что существуют другие наследуемые факторы, которые делают индивида восприимчивым к тому или иному воздействию социального окружения. В любом случае, не достаточно генов для того, чтобы определить все связи в нашем мозге и нервной системе заранее, поэтому роль генов заключается в создании базовых поведенческих конструкций, таких как умение плакать и кричать, умение бояться, но не то, чего именно стоит бояться или как относиться к конкретным людям. Поведение отражает наши генетические особенности лишь отдаленно, так как наше поведение является результатом обучения и биохимической организации в определенной среде. Гены не действуют отдельно от среды, а откликаются на ее воздействие достаточно гибко, включаясь и выключаясь при необходимости, часто в течение нескольких минут или часов. Они также по-разному проявляются в разных условиях среды. Майкл Раттер приводит пример того, как ген риска может проявляться как в сфере преступности, так и в творческой среде.

Как же тогда интерпретировать выводы Кадорет о том, что антисоциальное или криминальное поведение передается каким-то образом от родителей детям? Его исследование было проведено на приемных детях, что является наиболее распространенным методом для определения того, что является генетически заложенным, а что приобретенным. Кажется, что это добавляет значимости выводам о генетическом влиянии? Если не впадать в академический спор о природе и воспитании, мне кажется, что в исследовании есть белые пятна. В нем не придается значение условиям, в которых протекала беременность и первый год жизни ребенка, а также их влиянию на формирование поведения в будущем. Во многих исследованиях приемных детей не уточняется возраст, в котором состоялось усыновление, оставляя открытым вопрос о том, успел ли ребенок сформировать гиперчувствительный механизм реагирования на стресс, а также, возможно, уже успел освоить какие-то поведенческие стратегии до момента усыновления.

Реми Кадорет сам признает этот недостаток своего исследования. Он говорит о том, что на младенцев оказывают влияние их самые первые впечатления и переживания и что исследования должны начинаться с первых недель жизни ребенка. В частности, он отмечает, что чем позже ребенок был усыновлен, тем более значимым было «увеличение вероятности совершения социально неодобряемого поступка в подростковом возрасте». Тем не менее он обнаружил, что усыновленные дети разделяют судьбу своих биологических родителей с точки зрения большей склонности к антисоциальному поведению. Но при этом Кадорет предполагает, что эта особенность передается скорее как определенный тип темперамента, чем как специфический ген антисоциального поведения. Он высказывает мнение, что это могут быть дети с определенным складом характера или темпераментом, который делает их более чувствительными к плохому обращению. Если они попадают в приемную семью с антисоциальными родителями, то их склонность к антисоциальному поведению работает в полную силу, но этого не происходит с детьми (с аналогичными факторами риска), которые усыновляются семьей без антисоциальных и криминальных происшествий в своей истории. В таких семьях они ведут себя так же, как и вся популяция в целом.