Сью Герхард - Как любовь формирует мозг ребенка?

Однако это особенное внимание к лицам имеет и обратную сторону. Негативные взгляды и взаимодействия также сохраняются в памяти. Негативный взгляд может запустить биохимическую реакцию так же, как и позитивный. Неодобрительное выражение материнского лица может вызвать выброс гормона стресса, такого как кортизол, который блокирует захват нейронами эндорфинов и дофамина, а также прекращает те приятные ощущения, которые они вызывают. Такие взгляды и выражения лиц также имеют мощное воздействие на растущего ребенка. Их огромное влияние в младенчестве объясняется тем, что ребенок крайне зависим от родителя в регулировании своих состояний — как психологических, так и физиологических. Все, что угрожает этой регуляции, вызывает сильный стресс, так как подвергает риску вопрос выживания. И не важно, чем вызван этот недостаток регуляции — эмоциональной недоступностью воспитателя или его физическим отсутствием. Все, что нужно младенцу, взрослый, который эмоционально находится с ним на одной волне в достаточной степени, чтобы помочь регулировать его состояния. Наиболее полно задокументированные свидетельства губительного воздействия изоляции, я полагаю, связаны именно с тем, что ребенок эмоционально отрезан от других и не имеет возможности регулировать свои состояния. В одном исследовании в яслях дети демонстрировали, что не само по себе отсутствие матери вызывает повышение уровня гормонов стресса, таких как кортизол, а отсутствие фигуры взрослого, который был бы ответственен и внимателен к их состояниям в любой момент. Если какой-то из сотрудников яслей принимал на себя эту обязанность, уровень кортизола не повышался. Без такой фигуры ребенок находится в состоянии стресса (Деттлинг и др., 2000).

Тем не менее мозг подросшего младенца, начинающего ходить, нуждается в определенном количестве кортизола для того, чтобы завершить тот этап развития, который ему нужно пройти (Шор, 1994). Повышенный уровень кортизола облегчает рост норадреналиновых нервных отростков от спинного мозга к префронтальной коре. Этот канал доставки норадреналина помогает дальнейшему созреванию префронтальной зоны коры в возрасте от 1 до 3 лет, усиливая кровообращение в этой зоне и формируя ее связи (через гипоталамус) с парасимпатической нервной системой. Парасимпатическая система жизненно необходима подросшему младенцу, поскольку она является запрещающей системой, позволяющей ребенку прекратить делать что-то и научиться тому, что поведение может быть неприемлемым или опасным. По мере того как начинающий ходить ребенок исследует домашнее окружение, родитель теперь выдает запреты «Нет! Не делай этого!» в среднем каждые 9 минут (Шор, 1994). На ребенка это воздействует обуздывающе. Мир теперь не его личная раковина. Опасности подстерегают за каждым углом, и есть пределы его радостному изучению мира. Он открывает, что родители, которые 90 % времени в его младенчестве позитивно взаимодействовали с ним, прилагая все усилия, чтобы настроиться на его волну, теперь могут быть ужасным образом не заодно с ним. Они доносят до него это, говоря с ним строго и смотря негативно. Родители оказывают ему холодный прием. Они настоятельно отказываются от позитивного восприятия его действий и дают понять, что ему необходимо соответствовать групповым нормам или он будет социально изолирован. Для такого социального существа, как человек, подобное отношение является настоящим наказанием.

Эти неодобряющие или отрицающие взгляды вызывают резкий переход от симпатического возбуждения к парасимпатическому возбуждению, создавая эффект, испытываемый нами как стыд, — внезапное снижение кровяного давления и поверхностное дыхание. Я прекрасно помню свои чувства в семилетием возрасте, когда меня вызвали в кабинет к директору школы. Я восхищалась и любила директора школы и пришла в кабинет с позитивными ожиданиями. Но его лицо выглядело угрюмым, когда я вошла, — и что моя мама делает здесь в середине учебного дня? Она, вероятно, решила прийти к нему, выслушав мои обычные жалобы, когда предыдущим вечером она пришла пожелать мне спокойной ночи. Меня не выбрали для школьной эстафеты, хотя, как мне казалось, должны были. Я помню шок и унижение, когда меня призвали к ответу за мое недовольное нытье. Я помню, как кровь отхлынула от лица, как меня внезапно затошнило и закружилась голова, и резко потемнело в глазах. Теперь я понимаю: то, что происходило со мной, было резким снижением моего симпатического возбуждения, которое упало благодаря связи между префронтальной зоной коры и блуждающим нервом (через гипоталамус), активированной моим стыдом.