Юрий Рюриков: Мед и яд любви

Любовь — как бы монарх среди чувств, самое манящее из всех, но и самое обманное, самое разочаровывающее. Она дает самое сильное наслаждение и самую сильную боль, самое острое счастье и самую тяжелую тоску. Ее полюсы и контрасты сливаются в массу неповторимых сочетаний, и какое из этих сочетаний выпадет человеку, такой он и видит любовь.

Любовь все время меняется, и особенно на стыке времен, когда одна эпоха выламывается из другой, когда круто перекраиваются человеческие отношения, чувства, взгляды. Наверно, поэтому вокруг любви всегда шли и, пожалуй, всегда будут идти бурные споры. Идут они и сейчас, и это естественно: в любви возникает сегодня много нового — неясного и полуясного, ичем новее это новое, тем больше споров оно вызывает.

Любовь и семья — пересечение всех мировых сил, которые правят жизнью, зеркало всех перемен, которые идут в человечестве. И чтобы по-настоящему понять, что происходит в любви и в семье, надо, наверно, понять, что делается в устоях цивилизации, в глубинах социальной жизни: личные судьбы можно по-настоящему постичь только через планетарные призмы.

В наше время происходит, очевидно, коренной перелом в земной цивилизации. Человечество попало в стратегическое положение, невиданное в истории. Оно начинает восходить на такие высоты, о которых раньше могло только мечтать в утопиях и в сказках; но под его ногами разверзаются такие пропасти, каких на его пути еще никогда не было.

Оказываются под вопросом главные устои нынешней цивилизации. Куда ведет нас научно-техническая революция — в тупики или на новые просторы? Что дает людям и что отнимает великое переселение народов в сверхгорода, эти антиоазисы посреди природы? Не переродит ли нас отсечение от природы, не убьет ли в людях естественного человека? И как сделать, чтобы человечество перестало быть цивилизацией-хищником, которая пожирает планету?

Три дамокловых меча нависли сейчас над человечеством, и каждый следующий мы осознаем хуже предыдущего. Это меч атомной смерти, меч экологической гибели и меч эгоизации людей, их нравственного вырождения. Все они выкованы главными устоями нынешней цивилизации: промышленно-технической базой человечества, типом поселения — нынешним городом, самим положением человека в укладе массовой цивилизации. Именно эти устои ведут к убийству природы и самоубийству человечества, и их, видимо, придется в корне переустраивать, создавать совершенно новую цивилизацию.

И прежде всего человечеству нужна в корне новая промышленная база. Теперешняя база построена на принципе «после нас хоть трава не расти». Лишь 1–3 процента сырья, которое добывает промышленность, претворяется в вещи, предметы, а 97–99 процентов уходят в отбросы. Каждый год мы изымаем из тела планеты 100 миллиардов тонн сырья — и 97–99 миллиардов ухаем в отравление природы. К концу века человечество будет добывать втрое больше — 300 миллиардов тонн в год, и почти вся эта лавина — 290–297 миллиардов в год — станет отравлять землю, воздух, воду. Потому-то, как скорая помощь, человечеству нужна принципиально новая промышленная база — безотходная, экологически чистая, не губящая природу.

Второй устой цивилизации, который так же губителен для нас — сегодняшняя жилая среда, человеческое поселение. Нынешняя деревня отсечена от культуры, в ней нет почвы для расцвета человека, для его глубокой и разносторонней жизни. Город, особенно большой, разрушает здоровье людей, их нервы и нравственность; он разобщает, эгоизирует их, превращает в толпу на улицах и в одиночек дома. Город, кроме того, главный отравитель биосферы: именно в городах собрана почти вся нынешняя промышленность.

Человечеству нужно в корне новое поселение, которое отбросит изъяны нынешнего города и деревни и сплавит в себе их достоинства — сельское слияние с природой и городское — с культурой. Это будет, видимо, экополис (экологический город) — город-сад и город-лес, не враг человека и природы, а их друг.

В коренном переустройстве нуждаются и другие устои цивилизации: и труд человека, и его гражданская и личная жизнь. Ими правит сейчас губительное распределение физического и умственного труда между разными отрядами людей, деление на управляемых и управляющих, узкая специализация и узкая жизнь, которая превращает человека в колесико и винтик общественного механизма.

Научно-техническая революция ввела в число главных пружин жизни «надформационные» противоречия, глобальные — общемировые — проблемы. Эти новые генеральные противоречия жизни правят современным миром, пожалуй, сильнее старых, классовых. Они как бы стремятся вобрать их в себя, сделать своей частью, и это резко наращивает похожие социальные угрозы во всех системах.