Станислав Гроф: Области человеческого бессознательного: данные исследований ЛСД

Вышеприведенный клинический пример можно использовать для демонстрации одного общего принципа, заслуживающего особого внимания. Свободные ассоциации с автосимволическим образом Шарлотты ясно указывают на то, что элементы индивидуального переживания в психодинамических ЛСД-сеансах являются сенсорными или моторными экстериоризациями важных «узловых пунктов» динамики бессознательного. Эти точки занимают «перекрестки» нескольких ассоциативных цепей, связанных с областями сильно эмоционально заряженного бессознательного материала. Детальный анализ показывает, что именно элементы, проявляющиеся в сеансе («мышь» и «вертолет» в случае Шарлотты), способствуют спрессованному выражению большинства актуальных эмоциональных тем. Затем они входят в итоговое проявление переживания по типу «часть вместо целого». Другими словами, каждая из тем представлена частичным компонентом, объединяющим их все. Часто обнаруживается, что один и тот же образ или элемент выражает несколько значительных и, как правило, конфликтующих тем и тенденций испытуемого, и в то же время он осмысленно связан и с различными аспектами окружения.

Важность настоящей жизненной ситуациидля содержания и протекания ЛСД-переживаний может быть показана на примере сеанса Петра, основные биографические данные которого были приведены ранее.

На протяжении всего своего детства Петр страдал от острой эмоциональной депривации. В результате, став взрослым, он жаждал женского расположения и материнской любви. В одном из его первых психолитических сеансов возник продолжительный необычный эпизод, отмеченный радостными рождественскими сценами, перемежающимися с мрачными видениями похорон. Выглянув из окна, Петр увидел сказочный зимний ландшафт (сеанс проходил в солнечный ноябрьский день, по крайней мере, за месяц до выпадения снега), а терапевтическая комната приобрела «рождественский вид». Он видел и ощущал вкус своих любимых блюд, которые в далеком детстве подавались на Рождество, слышал перезвон колоколов и звуки рождественских хоралов, видел сцены, рисующие традиционные святочные обряды, совершаемые в его родной деревне. Терапевт превратился в чудесную, богато украшенную и освещенную елку с различными детскими игрушками, висевшими на ее ветвях.

Во время сменяющих эти эпизоды траурных сцен атмосфера становилась гнетущей и тяжелой. В пятне на стене Петр увидел похоронный кортеж со множеством людей, одетых в черное и следующих за гробом. Обычные звуки из окружения, воспринимавшиеся им ранее как звон рождественских колоколов, казались теперь звучанием похоронного колокола. Матовая лампа превратилась в огромный зловещий фосфоресцирующий череп. Второй присутствовавший на сеансе психиатр выглядел так, словно он умирал от серьезной болезни. Казалось, что лицо и руки у него трупного цвета. В конце концов он трансформировался в скелет с косой — традиционный символ Смерти.

Этот эпизод был довольно неясен, пока его не проанализировали с помощью ассоциаций Петра. На протяжении всей своей жизни его влекли женщины-матери. Он пытался добиться любви, которой был лишен в отношениях с родной матерью. Ко времени сеанса ей было восемьдесят лет, и Петр ждал ее смерти со дня на день. ЛСД-сеанс проходил за шесть недель до рождественских отпусков. Он намеревался посетить мать и побыть с ней некоторое время. Петр думал об этом визите как о последнем шансе увидеть ее в живых. В своих фантазиях он предполагал, что на этот раз мать тепло обнимет его, поцелует и позволит положить голову ей на колени. Так что, идея неминуемой смерти матери была тесно связана с рождественской атмосферой и темой блаженного объединения.

В приведенном эпизоде материал отражает проблемы текущей жизненной ситуации Петра, но позднее удалось проследить и более глубокие корни этой темы — в базовых перинатальных матрицах. Неизбежность смерти и мотивы похорон связаны с БПМ-II, а элемент союза с матерью — с БПМ-I.

Природа отдельного переживания в ЛСД-сеансе может определяться материалом из различных периодов жизни человека. Это может быть проиллюстрировано следующим клиническим примером.

Павел, тридцатидвухлетний химик, был направлен в наше отделение после неудачной попытки самоубийства с диагнозом «острое расстройство психической деятельности, наркомания и алкоголизм». У него развилось привыкание к фенметразину — препарату с психостимулирующими свойствами, снижающему аппетит. В прошлом он начал увеличивать предписанную ему дозу (25 миллиграмм по три раза в день), пока средняя суточная доза не достигла 1500 миллиграмм. Одновременно с этим у него появились симптомы острого параноидального психоза с панической тревогой, многочисленными акустическими галлюцинациями и манией преследования. После нескольких дней, проведенных в мире Кафки, бегства и укрытия от воображаемых преследователей он попытался покончить с собой и был помещен в наш институт.