Генри Клауд - Фактор матери

Вы подготавливаете почву для примирения .

Ребенку нужно знать, что конфликт с вами может быть разрешен. Отчуждение, порожденное проблемой, можно преодолеть благодаря вашей способности к примирению. Детям необходимо это знание, чтобы во взрослой жизни справляться с разногласиями и ценностными конфликтами. Ребенок не будет бояться, что конфликт навеки разведет его с теми, к кому он испытывает любовь и привязанность.

К примеру, когда Джина в ярости накричала на свою семилетнюю дочь Кортни, девочка ушла в себя и замолчала. Образ надежной любящей матери внутри нее был нарушен другим — злой и кричащей женщины. Джина, осознав, что произошло, подошла к дочери и сказала: «Прости меня, моя хорошая. Я на тебя рассердилась, и сейчас тебе кажется, что мы стали чужими. Это не твоя вина, а моя. Прости меня, пожалуйста, а я постараюсь исправить свою ошибку». Кортни вновь увидела любящую мать, поскольку мама предложила ей примирение. Она обняла маму и побежала играть. Внутри нее восстановилось то, что мать исправила снаружи.

Вы задаете образец признания и прощения.

Детям чрезвычайно полезно видеть, как взрослые берут на себя ответственность за свои проблемы и просят прощения, когда бывают неправы. Этот процесс их живо интересует, и они отлично понимают, что происходит. Им легче подражать таким процессам, чем специально им «учиться». Мы с моей женой Барби часто наблюдали это у наших детей: по мере того как мы «разоблачали себя», признавая свои ошибки, они начали использовать этот принцип в своих отношениях. Какую награду мы получали, случайно наткнувшись на трогательную сцену: шестилетний мальчик просит прощения у младшего брата за то, что стукнул его.

Дети обладают неисчерпаемой способностью к прощению, надо лишь представить им проблему в доступном для их восприятия виде. Дети хотят близости, они не питают гнев и горечь так долго, как мы. Если пойти навстречу их потребностям, если в попытке самозащиты не преуменьшать обиду, детям не понадобится много времени, чтобы позабыть о причиненной им боли и сделать новый шаг в сторону духовного роста. Гораздо лучше будет для ребенка, если он простит вас сегодня, а не тридцать лет спустя на сеансе у психотерапевта, оставив за своей спиной два неудачных брака.

Вы получаете преимущество.

Признавая перед ребенком свою ошибку, «вы покрываете множество других вещей», поскольку ребенок признающей свои ошибки матери может перенести и простить многие другие ее слабости. Он легче воспримет проявляющиеся у матери проблемы контакта или установления границ и быстрее оправится от их последствий. Его не будет сбивать с толку необходимость принимать на себя ответственность за материнские ошибки, и он сможет принять реальность — мать в чем-то подводит его — и не согнуться под ее бременем.

Мы возвращаемся к этому принципу снова и снова: дети хорошо функционирующих, но не признающих свои ошибки родителей подготовлены к жизни хуже, чем те, кто имел не столь адекватных, но не скрывавших свои проступки родителей. Если ребенок знает, что его мать далека от совершенства, но стремится к нему, он не будет принимать на себя ответственность за ее проблемы, но сумеет получить от других людей помощь для решения собственных проблем. Честная мать научит ребенка, что болезненную истину нужно знать, а не утаивать ее. Реальность будет такому ребенку не врагом, а другом.

Не стоит недооценивать ребенка

И, наконец, дорогие мамы, будет гораздо лучше, если вы признаете свои ошибки, потому что ребенок и так прекрасно осведомлен о наших слабостях. Пусть он мал, зато он еще не научился так изощренно обманывать себя, как это подчас делаем мы. Порой, признавая свои ошибки, мы лишь облекаем в слова то, о чем ребенок уже подспудно догадывался. Подтверждение реальности поразительно способствует структурному росту ребенка.

Однажды я обсуждал с Рикки его манеру убегать от меня на площадке для парковки автомобиля. Я боялся, что его может сбить отъезжающая машина, и сказал ему: «В следующий раз, когда ты вырвешься, ты будешь наказан». Ответ Рикки застал меня врасплох. «Ты слишком потакаешь мне, — заявил он. — Ты должен был посадить меня под домашний арест уже в этот раз». Когда мне было шесть лет, я своим родителям подобных вещей не говорил!

Рикки сообщил мне сразу две вещи. Во-первых, ему требовалась от меня более четкая структура: ему нужно было, чтобы я сильнее натянул вожжи, и тогда он ощутил бы надежность структуры, выстраивавшейся в нем самом. Во-вторых, он указывал мне на то, что я неправильно его воспитываю и что он об этом знает. Так что мне оставалось скрывать? Пусть ребенок знает, что вы видите реальность, которую он еще не в силах выразить словами, и что вы берете на себя ответственность за нее.