Дженни Андерсон - Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться

Без учета сравнительных преимуществ Эрику и Нэнси приходилось тратить каждую секунду своего свободного времени на поддержание идеального порядка в доме и у них не оставалось никакой возможности просто посмотреть телевизор. Если бы они поступились своими принципами и стали убирать в доме менее тщательно, они могли бы сэкономить себе время на отдых, но в доме тогда была бы только относительная чистота.

Но если бы они решили распределить дела, основываясь на сравнительных преимуществах, у них в доме царил бы идеальный порядок и при этом у них бы оставалось два часа на телевизор.

Причем не забывайте, что освободившееся время можно тратить не только на просмотр телепередач. Можно посвятить его другим приятным делам: поиграть во «Властелин разума» [11] Настольная игра (англ. Mastermind). — Прим. ред. , посидеть в саду на закате, заняться сексом. Короче, мораль сей басни такова: мойте посуду каждый день, и у вас будет больше секса. Спасибо вам, Давид Рикардо Глостерширский!

Стороны: Нора и Эндрю

А что если в семейной жизни происходят изменения и некогда идеальная система разделения труда неожиданно перестает работать?

Гармонию в доме Норы и Эндрю нарушили дети. Эта пара познакомилась в двадцать с небольшим лет — тогда они оба жили в Филадельфии и были теми самыми «притягивающимися противоположностями». Эндрю родился в западной Пенсильвании и ни разу не покидал границы своего штата. Детство Норы прошло в постоянных разъездах, несколько лет она провела за океаном. Эндрю был рукастым парнем, болел в местных спортбарах за футбольный клуб «Филадельфия Иглз» и каждые выходные гулял с компанией бывших одноклассников. Нора владела французским и немецким, дружила с художниками или всякими бездельниками (либо и первыми и вторыми в одном лице) и считала «Иглз» бейсбольной командой.

Они жили в одном квартале, и каждое утро Эндрю заставал Нору в местном мини-маркете, где она брала кофе и газету. Она ему понравилась, и он начал здороваться с ней — потом они заговорили о погоде, и наконец он предложил ей сходить куда-нибудь вместе.

На одном из первых свиданий Эндрю спросил Нору, как она проводит время со своими друзьями. Она ответила, что часто встречается с ними в кафе («Это было в начале 90-х, — поясняет Нора. — Еще до того, как появился Starbucks»), на что Эндрю сказал, что никогда не бывал в кафе, но с удовольствием посидел бы там с ней. Такое признание повергло Нору в шок — хотя в нем было и что-то очень милое.

— Поначалу я думала: «Откуда он вообще взялся, такой чудной?» — вспоминает Нора. — Но мне нравилась его искренность: он никогда не пытался что-то из себя изображать, не стеснялся своей наивности. Его жизненный опыт отличался от моего, но с Эндрю все равно было интересно — он от природы очень любознательный человек, всегда открытый чему-то новому.

Но главным аргументом в пользу Эндрю стало для Норы его умение обращаться с детьми — все говорило о том, что из него выйдет прекрасный отец.

— Я видела, как увлеченно он играет со своими племянниками, сколько в нем задора, — рассказывает Нора. — Они так заразительно веселились, устраивали шутливые баталии посреди комнаты. Мне это ужасно нравилось.

Эндрю тоже казалось, что из Норы получится чудесная мама, и он надеялся, что когда-нибудь у них будет такая же дружная семья, в какой вырос он сам.

— Нора всегда была девушкой независимой (этим она меня и покорила), но в крайность не впадала, — рассказывает он. — Она тоже хотела создать семью и жить ее интересами.

Первые три года супружеской жизни они оба работали: он — авиационным аналитиком, она — веб-программистом. У себя дома они ввели по-настоящему эффективную систему разделения труда — систему, основанную примерно на тех же идеях, что и теория сравнительных преимуществ.

К примеру, продукты всегда покупала Нора, потому что она считала себя более сведущей в вопросах цены и качества, — зато аккуратист Эндрю охотно следил за чистотой полов и состоянием бытовой техники. Нора планировала их совместные «выходы в свет», а Эндрю поддерживал связь с родственниками с обеих сторон. Некоторые обязанности они поделили традиционно, «по половому признаку»: Эндрю выносил мусор и устранял всевозможные поломки, а Нора занималась стиркой, мыла ванную и разводила цветы на подоконниках.

В то время — или, как выразилась Нора, «в те благословенные дни» — они были стопроцентными городскими жителями: добирались до работы пешком или на велосипеде, считали машину излишней роскошью и с трудом верили, что за чертой города есть жизнь. Если у них заканчивался кофе или если на ночь глядя им вдруг приходила шальная мысль о большом ведерке мороженого, они всегда могли спуститься в мини-маркет — тот самый, где Эндрю впервые заприметил Нору. Но когда Нора забеременела, они оба начали видеть городскую жизнь под совсем другим углом. Квартирка размером со шкаф на третьем этаже дома без лифта неожиданно перестала казаться им «романтичным гнездышком». Перспектива гулять с коляской по брусчатым мостовым тоже не представлялась особо заманчивой. А от мысли, что через несколько лет им придется выбирать между бесплатной районной школой (куда самому страшно прийти, не то что ребенка отдать) и платной частной (на которую по-хорошему надо бы начинать копить уже сейчас) становилось просто дурно. Да, они бы хотели, чтобы их дети как можно раньше влились в безумный ритм города, — но откуда взять столько сил, нервов и денег?