Никита Благовещенский - Расчленение Кафки

Вот как излагает легенду о Китеже, например, Мельников-Печерский: «Преданья о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и „тропу Батыеву“, и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор — с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда безбожный царь Батый, разорив Русь Суздальскую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел татарский царь ко граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять. Не допустил господь басурманского поруганья над святыней христианскою. Десять дней, десять ночей Батыевы полчища искали града Китежа и не могли сыскать, ослепленные. И досель тот град невидим стоит, — откроется перед страшным Христовым судилищем. А на озере Светлом Яре тихим летним вечером виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей. И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских» [33] Мельников П. И. (Андрей Печерский). В лесах. М., 1998. С. 5. . Великий Китеж скрылся от завоевателей-монголов и не открывался недостойному, грешному человеку. Значит, «недостойным» был и землемер К.? Значит так. Но к этому мы еще вернемся позже.

Подобный Китеж хорошо известен русской литературе — это, конечно, имперская столица Санкт-Петербург. В повести «Медный Всадник» Пушкин описал величие Петербурга, но величие это эфемерно: город скрылся под водой, растаял, как кусок рафинада. Дэниел Ранкур-Лаферрьер обращает внимание на один нюанс, на строку «Под морем город основался…» из петербургской повести Пушкина. Ранкур-Лаферрьер пишет в статье «Кувалда Петра Великого: психоаналитический аспект „Медного Всадника“» следующее: «Как правило, пушкинское словосочетание „под морем“ переводится на английский язык как „by the sea“ (букв.: у моря). Однако русскому предлогу „под“ обычно соответствует английское „under“. Таким образом, „под морем“ означает, что город находится ниже уровня моря или даже под водой. Более того, в намерения пушкинского Петра входило строительство города именно на столь низком уровне: „Того, чьей волей роковой / Под морем город основался…“. Антонимическая рифма последней строки с глаголом „возвышался“ акцентирует „вертикальный контраст“ Петра со всем, что ниже его» [34] Ранкур-Лаферрьер Д. Кувалда Петра Великого: психоаналитический аспект «Медного Всадника» // Д. Ранкур-Лаферрьер. Русская литература и психоанализ. М., 2004. С. 234. . Здесь уже явно прослеживается связь между эфемерностью города (его «подводностью») и волей населяющих его властителей.

Начинается Петербург с Невского проспекта. «Но страннее всего происшествия, случающиеся на Невском проспекте. О, не верьте этому Невскому проспекту! Я всегда закутываюсь покрепче плащом своим, когда иду по нем, и стараюсь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!.. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенную массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде» [35] Гоголь Н. В. Невский проспект // Н. В. Гоголь. Повести. Пьесы. Мертвые души. М., 1975. С. 51–52. , — это Гоголь, финал повести «Невский проспект». Все обман, все морок, все растворяется в пустоте!

Продолжил традицию Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное. Он говорит устами Подростка: «Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная, но навязчивая греза: „А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?“ Одним словом, не могу выразить моих впечатлений, потому что все это фантазия, наконец, поэзия, а стало быть, вздор; тем не менее мне часто задавался и задается один уж совершенно бессмысленный вопрос: „Вот они все кидаются и мечутся, а почем знать, может быть, все это чей-нибудь сон, и ни одного-то человека здесь нет настоящего, истинного, ни одного поступка действительного? Кто-нибудь вдруг проснется, кому это все грезится, — и все вдруг исчезнет“» [36] Достоевский Ф. М. Подросток // Собрание сочинений в пятнадцати томах. Т. 8. Л., 1990. С. 270. . «Самым умышленным городом на Земле» называл Федор Михайлович Петербург [37] Дословно данная цитата звучит так: «…в Петербурге, самом отвлеченном и умышленном городе на всем земном шаре» ( Достоевский Ф. М. Записки из подполья // Собрание сочинений в пятнадцати томах. Т. 4. Л., 1989. С. 455). (Примеч. отв. ред.). .