Роберт Криз - Призма и маятник. Десять самых красивых экспериментов в истории науки

И далее он приходит к заключению: «Думаю, что если бы совершенно устранить сопротивление среды, то все тела падали бы с одинаковой скоростью». Позднее, в день четвертый, Сальвиати замечает:

«Опыт показывает нам, что два шарика одинаковой величины, из коих один весит в десять или в двенадцать раз более другого (а такое отношение веса существует, например, у шариков из свинца и дуба), достигают земли при падении с высоты от 150 до 200 локтей с самой незначительной разницей в скорости; это показывает нам, что сопротивление воздуха и замедление движения обоих тел очень мало» 32.

Сальвиати, конечно же, выдуманный персонаж, но он, вне всякого сомнения, высказывает взгляды самого Галилея. Его слова о том, что он собственноручно провел данный эксперимент, для многих историков служат свидетельством того, что Галилей и в самом деле сбрасывал предметы различного веса для проверки аристотелевской теории движения. Скорее всего, он проводил подобные эксперименты на башнях – не исключено, что и на Пизанской башне тоже, – и, к огромному разочарованию его коллег, державшихся аристотелевских представлений, результаты исследований Галилея ставили под сомнение не только теорию движения Аристотеля, но и всю его систему в целом.

Нельзя отрицать, что некоторые предшественники Галилея тоже указывали на отдельные недостатки аристотелевской теории движения, однако Галилей пошел значительно дальше, разработав альтернативную теорию и к тому же добавив к ней эмпирическое доказательство. Бросал ли Галилей на самом деле ядра и пули с Пизанской башни, не так уж и важно. Главное, что он стал тем, кто впервые разработал альтернативу аристотелевской теории падения тел.

Вивиани был хорошим учеником и достойно отплатил за свою науку. Se non è vero, è ben trovato [4], гласит итальянская поговорка, так что мы с полным правом можем рассуждать об эксперименте Галилея на Пизанской башне.

Но почему все-таки этот эксперимент так прочно вошел в научный фольклор, стал символом поворотного момента в истории науки Нового времени?

Одна из причин заключается в яркости описания, данного Вивиани, – описания короткого, но захватывающего. В целом Вивиани, внимательный и точный историк, прекрасно понимал, что пишет для особой аудитории: ученых-филологов, священнослужителей, политиков и представителей других интеллектуальных профессий, не связанных с естественными науками, которых будет интересовать не столько математический аппарат исследования и его технические детали, сколько увлекательные подробности. «Вивиани даже в голову не могло прийти, – пишет историк науки Майкл Сегре, – что его сочинение спустя много лет попадет в руки недоверчивого историка науки» 33.

Вторая причина заключается в довольно распространенной особенности, характерной для популярной и даже серьезной исторической литературы: какой-то один эпизод становится символическим обобщением целого ряда важных событий. В картине перехода от Аристотелевой к современной картине мира «эксперимент на Пизанской башне» идеально исполняет такую роль, хотя оборотной стороной этого становится некоторое тушевание всего контекста событий: создается ложное впечатление, что один лишь этот эксперимент явился причиной пересмотра Галилеем теории движения и что именно проблема движения была главной в конфликте двух систем мироздания.

И, наконец, последняя причина: мы любим истории про Давида и Голиафа, в которых некий носитель власти и авторитета обличается, унижается и лишается величия благодаря какому-нибудь ловкому приему. В каком-то смысле подобные истории повышают нашу значимость в собственных глазах.

Эксперимент, подобно многим другим явлениям окружающего мира, имеет свою биографию: зарождение и появление на свет (первое проведение), «взросление» и дальнейшее развитие. Подобно эксперименту Эратосфена с измерением окружности Земли, эксперимент Галилея со свободно падающими телами был проведен в определенное время и в определенном месте, но, с другой стороны, он стал неким шаблоном, по которому можно было проделывать различные опыты с разными телами и с различной мерой точности. Со временем эксперимент Галилея породил целый специфический жанр экспериментов и демонстраций – потомков эксперимента на Пизанской башне.

К примеру, десятилетие спустя после смерти Галилея был изобретен вакуумный воздушный насос, с помощью которого можно удалить воздух из некоего замкнутого пространства и тем самым создать вакуум (неидеальный), что позволило англичанину Роберту Бойлю и голландцу Виллему Якобу Гравезанду проверить утверждение Галилея, что тела разного веса в вакууме упадут одновременно.