Игорь Акимушкин: Открытие «шестого» чувства

Планария медленно скользит по дну. Путь ее прямолинеен. Вдруг струи воды донесли до нее запах пищи. Планария покачала головой, словно усомнилась в реальности известия, и ползет дальше, подбираясь все ближе и ближе к лакомому кусочку. Если пища справа и она туда повернула голову, то обонятельные нервы червя получают более сильное раздражение, чем когда голова отклоняется в обратную сторону. Червь поворачивает туда, где вода более насыщена, так сказать, запахом.

Опять качает головой — берет новую пробу воды и еще чуть поворачивает в сторону более сильного запаха. И так, пока не попадет в нужную точку.

Так же выслеживают «дичь» и некоторые морские улитки с той, правда, разницей, что из стороны в сторону поворачивают они не голову, а сифон. Это такая трубка, которой улитки затягивают в себя воду, а уже обонятельные органы улитки определяют, в какой порции воды больше соблазнительных для вкуса моллюска веществ и куда, следовательно, надо ползти.

Конечно, у планарии и у улиток химическая ориентировка очень примитивна. Более сложная она у пчел и муравьев.

В жизни улья запахи играют очень важную роль. Они дают дополнительные разъяснения к танцам, о чем расскажем позднее.

Но мало этого: пчелы с помощью запаха намечают даже маршрутные трассы в воздухе! И вот каким образом. На конце брюшка у каждой пчелы есть небольшой «карманчик». В нем помещаются пахучие железы. Обычно карман закрыт, и запах, как злой джин в бутылке, прочно закупорен. Но, подлетая к богатым нектаром цветам, пчелы открывают свои карманы, и за ними тянется теперь пахучая дорожка. Она как бы говорит другим пчелам из улья: «Идите сюда, тропой этого запаха!».

Муравьи тоже метят трассы. И в их богатой скитаниями жизни это одна из главных примет, по которым они находят дорогу домой.

Подобно мальчику-с-пальчику из сказки муравьи отмечают свой путь, но не белыми камешками, а капельками пахучей жидкости.

Эта жидкость — не обычная их кислота, как о том иногда пишут, а особое вещество. И выделяет его не ядовитая железа, а другая. Она тоже на конце брюшка, но чуть повыше ядовитой.

Муравей то и дело прижимается брюшком к земле и оставляет на ней свой запах, Другие муравьи, когда спешат за ним, не всегда бегут точно по намеченной дороге. Иногда они, как и хорошие гончие, идут по следу стороной, сбоку от него, потому что запах достаточно силен. Когда же они теряют следы, то кругами, опять, как и гончие, вновь находят трассу и прямиком спешат по ней.

Протяженностью муравьиные трассы бывают до нескольких метров.

Простым опытом можно доказать, что муравьи действительно метят трассы.

Возьмите лист бумаги и положите на пути муравья, возвращающегося домой с известием о богатой находке. Когда он проползает по нему, пометьте его путь легким штрихом карандаша и поверните бумагу на небольшой угол. Муравьи, вызванные из гнезда разведчиком, добегут по трассе до края бумаги, упрутся в то место, где раньше трасса с земли переходила на лист — но тут обрыв! Дальше нет меченой тропы. Муравьи начнут суетиться у разрыва, искать дорогу и, когда найдут ее в стороне, снова побегут по прямой. Вы увидите, что путь их будет совпадать с отмеченной карандашом линией.

Посадите в небольшой шприц много муравьев и после того как они наполнят его запахом своих опознавательных желез, «выдавливая» этот запах через иглу, нарисуйте на земле узоры — искусственные трассы. Муравьи побегут по этим фальшивым дорогам еще азартнее, чем по тропе разведчика, потому что пахнут они сильнее.

Трассы, которыми муравьи постоянно пользуются, превращаются в своего рода столбовые дороги. Они расходятся во все стороны от муравейников, и на них даже простым глазом можно иногда увидеть капельки оставленных муравьями меток. Непрерывный поток шестиногих пешеходов бежит по этим хорошо утоптанным «шоссе». Там, где магистрали разрушают стихийные бедствия (или ботинок человека), создаются заторы, как на улицах в часы «пик». Но они вскоре устраняются муравьями, и новые их колонны спешат через наведенные «саперами» мосты в разрывах.

Антенны очень подвижны, муравей без конца ощупывает и обнюхивает ими все предметы вокруг и всех встреченных животных. Поскольку впечатления о форме и запахе встречающегося предмета муравей получает одновременно, ему трудно, наверное, разделить эти два представления, т. е. запах и форму, и они сливаются в его ощущениях в одно комплексное чувство.