Борис Черток - Ракеты и люди. Лунная гонка

В предисловии к своей третьей книге из серии «Ракеты и люди», вышедшей в 1997 году, я обещал, что в следующей, четвертой, отвечу на вопросы, почему в создании постоянных орбитальных станций мы оказались «впереди планеты всей» и почему советский человек так и не побывал на Луне.

Исчерпывающий ответ на вопрос о причинах победы США в «лунной гонке» может стать предметом специального исторического исследования. В предлагаемой вниманию читателей четвертой книге серии «Ракеты и люди» сделана попытка совмещения исторического исследования с жанром мемуаров, которого автор придерживался в трех предыдущих.

Чтобы выполнить свои обещания, я поставил себе задачу — «ни дня без строчки», расчитывая, что при добром отношении издательства четвертая книга появится в 1998 году. Для этого надо было закончить рукопись к маю 1998 года. Однако этому помешал ряд объективных обстоятельств. Кроме того, по-видимому, я сильно переоценил свои литературные способности.

Во-первых, я не внес необходимой поправки на естественное возрастное снижение производительности труда.

Во-вторых, многие пожелания и критические замечания, высказываемые участниками описываемых событий, стимулировали честолюбивое стремление «объять необъятное».

И, в-третьих, — я, будучи активным участником событий, при их описании не способен оставаться беспристрастным регистратором. Традиционное российское стремление размышлять на темы «кто виноват?» и «что делать?» отнимает дефицитное время.

За годы работы над книгами моя квартира полностью захламилась вариантами черновых рукописей, многократно правленными версиями компьютерных распечаток, газетно-журнальной, мемуарной и технической литературой. Фактически весь 1998 год и первую половину 1999 года ради четвертой книги я не отдыхал по выходным и не использовал отпуска по их прямому назначению.

Жена и верный друг — Екатерина Семеновна Голубкина ради моей деятельности смирилась не только с домашним хаосом, но и с запустением на «шести сотках». Она рассуждала просто и убедительно: «Я по второму разу перечитываю первые три книги и удивляюсь тому, как много нового можно узнать о прошлом, в котором мы жили. Не отвлекайся и не трать время на мелочи. Книгу за тебя никто не напишет. Пока обойдемся и без нового забора, и без парника».

Легендарная директива Королева «за май не ходить!» выполнена мной со сдвигом в один год! Выходу четвертой книги помогали многие.

По выходным, а иногда и ночами на своем домашнем персональном компьютере Михаил Николаевич Турчин бескорыстно и самоотверженно творил электронную версию очередной книги. Он добровольно взвалил на себя тяжелый груз — выпуск оригинала-макета. Высокий профессионализм плюс многолетний опыт бывшего телеметриста и управленца, личные связи и знакомства с многими участниками описываемых событий позволили ему вносить поправки по персоналиям, уточнять привязку событий по времени и месту. Его заслугой является также составление именного указателя по всем четырем книгам.

Верной помощницей по расшифровке моих рукописей оставалась Татьяна Петровна Куликова. Опыт, полученный на предыдущих трех книгах, позволял ей переносить на дискеты черновики, в которых я сам иногда уже не разбирался.

Борис Аркадьевич Дорофеев и Георгий Николаевич Дегтяренко прочли главы, относящиеся к истории создания H1. Они помогли восстановить и дополнить забытые, но существенные детали.

От «корки до корки» изучил рукопись Валентин Николаевич Бобков. Его многочисленные замечания были столь доказательными, что я почти без возражений вносил исправления. Ценные замечания Сергея Кирилловича Громова мною также были учтены.

Юрий Николаевич Борисенко, Игорь Николаевич Гансвиндт и Вадим Дмитриевич Николаев помогли восстановить в памяти и уточнить детали аварийных и нештатных ситуаций, упоминаемых в главе «Человек в контуре управления».

Коллега по руководству базовой кафедрой Московского физико-технического института Андрей Георгиевич Решетин принимал непосредственное участие в исследовании причин гибели космонавта Владимира Комарова («Союз») и экипажа «Союза-11»: Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева. Его размышления по первопричинам этих трагических событий заставили меня пересмотреть некоторые версии, которые я излагал в третьей книге по воспоминаниям и отрывочным записям.