Ася Казанцева - В интернете кто-то неправ! Научные исследования спорных вопросов

В общем, разумеется, сразу же после выхода публикации Сералини на журнал Food and Chemical Toxicology обрушился шквал возмущенных писем от ученых [39], заметивших в статье еще массу косяков помимо тех, которые видны невооруженным взглядом и упомянуты выше. Журнал вскоре признал свою ошибку, извинился, статью отозвал (Сералини, правда, потом смог договориться о ее перепечатке – без какой-либо доработки или рецензирования – в журнале Environmental Sciences Europe, мягко говоря не слишком авторитетном). Но в общем-то кого волнует, что статья плохая? Главное, появилась новая страшилка в коллекцию!

Итак, у Ермаковой и Сералини мало крыс и много странных методических искажений. Что может противопоставить им научное сообщество? Какие существуют нормальные исследования о том, насколько ГМО безопасны и зачем они вообще сегодня нужны?

Написав последнее предложение, я зависла на полдня – из-за богатства выбора. То ли пересказывать вам длинные мануалы о многочисленных правилах проверки безопасности новых генетически модифицированных продуктов [30], [31]. То ли конспектировать отчет Еврокомиссии [32] обо всех проведенных за десять лет исследованиях выращиваемых сортов с точки зрения их экологической и пищевой безопасности. То ли вообще залезть в экономику и рассказать, как использование генетически модифицированных растений снижает потребность в пестицидах и приводит к увеличению заработка фермеров [33]. Но это все какие-то специфические вещи, вряд ли они интересуют всех читателей. Наверное, лучше просто закончить главу парой примеров исследований безопасности, чтобы мы могли их потом пересказывать таксисту в пробке или бабушке за семейным ужином (а зачем еще, вы думаете, нужен научпоп?).

Первая история будет про исследования ГМО на многих поколениях. Я вот в прошлой главке вскользь сослалась на статью Ирины Ермаковой в российском журнале и перешла к более интересной публикации в Nature Biotechnology . А на самом деле как раз из той статьи в российском журнале (если мы говорим об опубликованных данных) и пошел миф о том, что употребление в пищу генетически модифицированных растений приводит к бесплодию [40]. В первом поколении у Ермаковой забеременели 7 из 9 крыс в контрольной группе, 6 из 9 в группе с ГМ-соей, 4 из 6 в группе, получавшей белки сои, и 5 из 6 в группе, получавшей немодифицированную сою, – в общей сложности 73 % животных. Описывается методика: к самкам подсаживали по очереди двух самцов, на три дня каждого. Во втором поколении методика столь детально не описана, сколько времени проводили самцы с самками – неизвестно, но потомство удалось получить только у тех самок, питавшихся ГМ-соей, которых спаривали с самцами из контрольной группы, – да и то у 75 % животных. Я отмечу, что исследование, по всей видимости, не было слепым – Ермакова знала, кто из какой группы, когда подсаживала самцов к самкам. И процитирую, что пишут о технологии скрещиваний те исследователи ГМ, у которых потомство прекрасно получается пять поколений подряд [34]. Они пишут такую простую фразу: “Эстральный цикл самок-родительниц контролировался с помощью ежедневного взятия мазков из влагалища”. Потому что у крыс овуляция не каждый день. Она у них каждую неделю. Это надо учитывать. Ну… или не учитывать. Применяет ли какие-либо методы определения стадии цикла подопытных крыс Ирина Ермакова – нам неизвестно, но в ее публикациях об этом ни слова.

Разумные люди, определявшие стадию цикла (и получавшие во всех группах и во всех поколениях от 84 до 100 % беременных животных), – это токсикологи из нескольких правительственных организаций Южной Кореи. Еще в 2005 году, до того как Ирина Ермакова стала звездой, они закончили длительное исследование генетически модифицированной картошки с геном bar , дающим устойчивость к гербициду глюфосинату. Родительское поколение представляли 150 крыс, случайным образом разделенных на три группы: контрольная (25 самцов, 25 самок, обычный корм), ГМ (столько же животных, к корму подмешано 5 % ГМ-картошки) и не-ГМ (столько же животных, к корму подмешано 5 % немодифицированной картошки). Исследователи сравнивали крыс по довольно большому количеству параметров, от подвижности сперматозоидов до степени отвердения скелета, но обсчитывали результаты как принято, а не как Сералини, поэтому никакой разницы между группами не нашли. Они также пытались выявить генную вставку из картошки в тканях крыс (в том числе в гонадах) с помощью ПЦР (это высокочувствительный метод), но увы, ее там не было.