Андрей Буровский: Человек третьего тысячелетия

В Греции и особенно в Риме город был местом, где жили свободные граждане. Граждане сходились на народное собрание, и сами определяли правила жизни в своем государстве – полисе. Правила назывались «полития» – откуда и слово «политика». Гражданин привыкал жить, подчиняясь писаным законам, которые создавал сам, а не царям, аристократам и неписаным древним обычаям.

Граждане владели землей и считали труд на земле самым благородным трудом, а доход, получаемый от земли, – самым честным и достойным видом дохода. Но гражданин все реже сам работал на земле. Он был грамотен, свободен, полон уважения к себе.

Само слово «цивилизация» происходит от римского «ziwilis» – что означает «городской избирательный округ». А сельские избирательные округа они называли «paganus», откуда и происходит русское слово «поганый». Ведь христианизация Римской империи долго охватывала города, а диковатые сельские жители оставались язычниками.

Но сколько было граждан-горожан во всем Великом Риме? Списки граждан хорошо известны, и мы знаем – в эпоху Октавиана Августа, старшего современника Христа, в Римской империи было чуть больше 3 миллионов граждан – на 60 или 70 миллионов всего населения.

Горожан в Риме намного больше, чем на Древнем Востоке. Они сильнее отличаются от сельских жителей, свободнее и грамотнее.

Но и в Риме города окружало море деревень, где жило до 90 % населения.

В Европе соединилось наследие Рима, христианство и богатство, пришедшее от колониального ограбления мира. Эпоха Просвещения начинается с того момента, как в Европе закончились религиозные войны, – с подписания Вестфальского мира 1648 года. Называют эту эпоху и Новым временем, а иногда выделяют и эпоху Новейшей истории – после Первой мировой войны.

Триста пятьдесят лет эпохи Просвещения – Нового времени – это история распространения цивилизации, подобная взрыву.

К началу ХХ века появились государства, где уже не 3 % и даже не 10 % людей жили в цивилизации, а большая часть. В Британии, Голландии, Дании, Швеции в 1900 году в городах жило больше 80 % населения. Такого не было никогда, ни в каких, самых богатых государствах прошлого.

Цивилизация Нового времени – это городская цивилизация. Она предполагает, что цивилизованный человек лично свободен. Ни государство, ни община, ни семья, ни корпорация не могут принуждать его к чему-либо. Он нанимается на работу или создает свое предприятие. Он обязан подчиняться законам, но имеет право на любую деятельность, которая прямо не запрещена законами. Цивилизованный человек имеет квалификацию и получает за свой труд достойную плату.

Цивилизованный человек может выбирать если не верховное правительство своего государства, то уж по крайней мере членов местного самоуправления. По отношению к нему ограничены права любого правительства. При необходимости он может менять место жительства и даже подданство.

Цивилизованный человек грамотен, имеет хотя бы начальное образование, может (и хочет) читать газеты и книги. Он может получать информацию о событиях в мире, судить о новинках культуры, науки и техники, следить за международной политикой и знает хотя бы об основных событиях в мире.

Наконец, цивилизованный человек имеет доступ к материальным благам цивилизации – если не к автомобилю и телефону, то хотя бы к мылу, зубному порошку, водопроводу и газовому освещению. Ему доступна не только бабка-знахарка, но и научная медицина. Независимо от своих религиозных убеждений, он хотя бы знает об эволюционной теории, о шарообразности Земли и о современной гигиене.

Но если принять такие понимание цивилизации, то приходится утверждать – перед Первой мировой войной, в 1900 и 1910 годах бо́льшая часть человечества по прежнему жила за пределами цивилизации.

Даже в Западной Европе, в Соединенном Королевстве, Франции, Скандинавии и Северной Европе за пределами цивилизации живут не менее 10–15 % населения: сельские батраки, неквалифицированные рабочие, бродяги, низшие слои крестьянства. Позволю себе обширную цитату из Джерома Джерома… а комментарии тут не нужны:

«Недавно я отправился с одним знакомым в его клуб в предместье Брюсселя. Территория с одной стороны была ограничена лесом, а с трех остальных сторон – petites fermes – так называют небольшие наделы, которые обрабатывают сами крестьяне.

Был чудесный весенний день. Все корты были заняты. Рыжая земля и зеленая трава создавали фон, на котором женщины в своих новых парижских туалетах с яркими зонтиками выделялись подобно прекрасным живым букетам. Вся атмосфера, казалось, была соткана из беспечного веселья, флирта и легкой чувственности. Современный Ватто с жадностью ухватился бы за такой сюжет.