Валерий Шувалов - Метафора в лексической системе современного немецкого языка

Отметим попутно, что сходную амбивалентность по отношению к метафорическим обозначениям проявлял в первой половине XIX века известный австрийский поэт Николаус Ленау (1802– 1850), называвший метафору «продажной дочкой Мефистофеля» ( bestechliches Töchterchen Mephistos ). В то же время лирика самого Ленау отличалась яркой метафоричностью и романтической символикой в сочетании с пластичностью образов и колоритностью пейзажей (Краткая литературная энциклопедия, т. 4, с. 114. Москва: Изд-во «Сов. Энциклопедия», 1967).

Важную роль в прояснении метафорической сущности языка сыграла вышедшая в 1919 году монография Хайнца Вернера “Die Ursprünge der Metapher”, в которой автор впервые увязал происхождение этого языкового феномена с понятием табу, явившимся реакцией древнего человека на непостижимые силы и таинства природы: “Die Frühwurzel der Metapher jedoch liegt im tabu” (Werner, 1919: 213). Данный тезис, несомненно, заслуживает быть принятым в качестве конструктивной лингвистической гипотезы. Примечательно при этом, что, не демонизируя, но и не приукрашивая метафору, Х. Вернер одним из первых доказал не только закономерности ее появления, но и законность ее существования в языке.

Каковы бы ни были мотивы и побуждения противников метафоры, их объединяло одно: все они считали, что в языке есть и другие, более прямые пути к реальности, чем посредством метафор, которые якобы скрывают истинную сущность вещей от наших глаз. По их безапелляционным суждениям, язык должен непосредственно обозначать, а если потребуется, обнажать и обличать все аспекты окружающей реальности.

Однако, как мы знаем, несмотря на все манифесты, декреты и заклинания, язык продолжает развиваться по своим внутренним законам, которые никому не дано отменить. Метафорическая природа языка, как бы к ней ни относиться, остается незыблемой, и коль скоро даже многие научные термины являются продуктами метафорического переноса, то в литературе и, в частности, в поэзии без метафор просто не обойтись.

Новый всплеск интереса к метафоре, правда, уже на более высоком уровне, совпал с выходом в свет в 1936 году книги Айвора Ричардса “ The Philosophy of Rhetoric”, в которой автор впервые высказал, а впоследствии и развил т.н. интеракционистскую концепцию метафоры, получившую, наряду с предложенными терминами tenor и vehicle , широкое распространение в англо-американской лингвистике и философии. Этот этап, бесспорно, рефлектирует вполне определенную смену парадигм в метафорологии как науке (сам термин принадлежит немецкому философу Гансу Блуменбергу и его возникновение датируется 1960 годом).

Позже к интеракционистской теории примкнул американский философ Макс Блэк, который рассматривал метафору как результат семантического изоморфизма между двумя субъектами – главным и вспомогательным, происходящего на фоне определенного контекста ( frame ). К концепции А. Ричардса и М. Блэка мы еще не раз вернемся, поскольку считаем ее одной из наиболее адекватных и продуктивных.

Что касается структурной лингвистики, пик популярности которой пришелся на 60-е годы прошлого века, то ее представители, пренебрегая семантикой в целом, не проявляли особого интереса к метафорическому способу выражения, а некоторые характеризовали его как девиативный или даже «паразитический» (М. Бирвиш). Сходной позиции придерживались и некоторые представители лингвистической философии, один из которых – Уильям Элстон – писал, что метафора представляет собой слово, помещенное в чуждый ему семантический ландшафт и поэтому «паразитирующее» на буквальном значении лексических единиц (Alston, 1964: 96–106). Сторонники данной точки зрения забывают, что у паразитических образований нет внутренней созидательной энергии и они неспособны координированно взаимодействовать с системой, которую они эксплуатируют – чего никак нельзя сказать о метафоре как элементе языка и о метафорическом процессе в целом.

Следует отметить, что значительный вклад в выработку общей теории метафоры внесли в свое время многие отечественные и зарубежные лингвисты – такие как Н. Д. Арутюнова, В. Н. Телия, В. Г. Гак, С. М. Мезенин, Г. Н. Скляревская, Поль Рикёр, Монро Берд-слей, Филипп Уилрайт, Хуго Майер, Харальд Вайнрих, Вернер Ингендаль и многие другие.

Приблизительно с середины 70-х годов ХХ века все большее значение начинает приобретать когнитивистский подход к изучению метафоры, который впоследствии становится едва ли не доминирующим в западной лингвистике (Lakoff & Johnson 1980, Mac-Cormac 1985, Kittay 1987, Winner 1988, Soskice 1988, Levin 1988 e.a.). Признавая данный подход в целом заслуживающим определенного внимания, мы, однако, не абсолютизируем его и не считаем когнитивистскую концепцию окончательной и единственно возможной, вследствие чего не рассматриваем ее в деталях и не берем на вооружение ее терминологию.