Борис Стрельников - Путешествие будет опасным

— А как найти тех, кто вырубил Серп и Молот? — спрашиваю я.

Грегори вздыхает и молчит. Разглядывает свою трехпалую ладонь, шевелит пальцами.

— Не ищи. Их не найдешь, — наконец говорит он. — Один погиб в Испании в бригаде Линкольна. Другой — во Франции в сорок четвертом году в партизанском отряде. Во время второй мировой войны почти все американские коммунисты ушли на фронт. Тех, кто уже имел опыт борьбы с фашистами, командование зачислило в Стратиджик сэр-вис (Стратегическая служба) и отправило в тыл к гитлеровцам. Одни сложили там головы, другие вернулись героями. Героями, да ненадолго.

Прикурив трубку, попыхивая голубым дымом, Грегори продолжает:

— После войны, уже не помню, в каком году, помню только, что дело было осенью, большая группа бывших солдат бригады Линкольна была арестована за «нарушение тишины» у здания испанского консульства. Попал за решетку и я. Держали нас в городской тюрьме на острове Райкерс. Знаешь, есть такая тюрьма на Ист-ривер, между Квинсом и Бронксом? Условия нам такие создали, что трудно и рассказать. На прогулку не выводили, кормили какой-то бурдой. Товарищи на воле начали кампанию в нашу защиту. Сообщение об издевательствах над нами попало в газеты.

Почувствовав, что дело пахнет скандалом, начальник тюрьмы начал раздумывать: куда бы отправить нас на работу? Думал-думал и решил: пусть эти комми (коммунисты) разобьют у стен тюрьмы цветник. Привезли несколько грузовиков саженцев, клубней, семян, земли, удобрений. Выдали нам лопаты, носилки, тачки, лейки. Закипела работа! Приезжали фотокорреспонденты, снимали нас для газет. Дескать, как мило! Коммунисты сажают в тюрьме цветочки!

Работали мы действительно с энтузиазмом. Руководил нами один садовод-любитель, не буду называть его фамилии. Огромный цветник разбили. Замысловатые клумбы из осенних цветов соорудили и кое-что для весны посеяли.

Зимой линкольновцев выпустили из тюрьмы. Уходя, мы все оглядывались на свой цветник. Дорог он нам был.

Прошла зима, наступила весна. От товарищей, которые остались в тюрьме, получили весточку: зазеленели наши посевы, дружно взошли. Потом еще одна весточка: расцвели! Мы ходили, как на празднике. При встрече говорили друг другу: «Слышал? Расцвели!»

Пролетел однажды над островом Райкерс самолет. Посмотрели летчики вниз — и обалдели. Что за наваждение?! Пресвятая дева Мария, спаси и помилуй нас! На острове среди белых, желтых, бордовых, малиновых цветов алеет Серп и Молот! Скандал! Скандал ужасный!

Грегори хохочет и вытирает платком слезящиеся глаза, потом откидывается на спинку скамейки и задумчиво посасывает потухшую трубку.

— Хочешь, я познакомлю тебя с молодыми коммунистами? — неожиданно спрашивает он. — Совсем недавно вступили в нашу партию. Молодые, сильные всходы… За ними будущее!

— А русского князя-кучера ты зря отказываешься разыскать, — говорит он убежденно. — Все-таки князь! Наверное, жил в московском Золотом Ряду… Был в Москве Золотой Ряд, а?

— Только когда разыщешь, не садись к нему в карету, — предупреждает меня Грегори на прощание. — Говорят, в этих каретах много блох.

Борис Георгиевич Стрельников родился в 1923 году на Волге в семье сельских учителей, детство провел в сибирской деревне, юность — на Северном Кавказе.

В 1941 году по окончании школы ушел на войну. Был ранен.

После демобилизации работал, а затем учился в Пятигорском педагогическом институте. В 1948 году окончил отделение журналистики Центральной комсомольской школы, работал в газете «Комсомольская правда», был членом редколлегии, ответственным секретарем. Длительное время Б. Стрельников был собственным корреспондентом «Правды» в Соединенных Штатах Америки. Член КПСС. Член Союза писателей СССР.

Труд Б. Стрельникова в журналистике отмечен орденом Ленина и премией имени Воровского.

Оскорбительная кличка негров.

Хозяин.

Аппалачский угольный бассейн — один из районов постоянной безработицы и нищеты.