Бертран де Жувенель - Власть. Естественная история ее возрастания

Это почувствовал Виолле: «Современное государство есть не что иное, как король последних веков, который с триумфом и не покладая рук продолжает свой упорный труд» [18] Paul Viollet . Le Roi et ses ministres pendant les trois derniers siècles de la monarchie. Paris, 1912, p. VIII. .

«Машинное отделение», созданное монархией, только и делало, что совершенствовалось: его материальные и моральные рычаги постепенно стали способными проникать все более глубоко в общество и добывать оттуда средства и людей одним приемом, каждый раз все более неотразимым.

Единственное изменение состоит в том, что эта возросшая Власть стала ставкой в игре.

«Эта исполнительная власть, – говорит Маркс, – с ее громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной и искусственной государственной машиной, с этим войском чиновников в полмиллиона человек рядом с армией еще в полмиллиона, этот ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью все тело французского общества и затыкающий все его поры, возник в эпоху абсолютной монархии, при упадке феодализма, упадке, который этот организм помогал ускорять […] Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее. Партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господство, рассматривали захват этого огромного государственного здания как главную добычу при своей победе» [19] Карл Маркс . Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта * . .

Минотавр в маске

С XII по XVIII в. государственная власть не переставала расти. Этот процесс был понятен всем его очевидцам и вызывал беспрестанно повторявшиеся протесты и яростное противодействие.

В последующее время она продолжала возрастать в ускоренном темпе, и по мере собственного расширения она расширяла войну. Но мы этого больше не понимаем, мы больше не протестуем и не сопротивляемся.

Эта пассивность, совершенно новая, возникла благодаря той мгле, которой Власть себя окружает.

Прежде Власть была видимой, она проявлялась в личности короля, который осознавал себя господином и которому были свойственны страсти.

Сегодня, под маской своей анонимности, она претендует на то, что не имеет никакого собственного существования и является лишь безличным и бесстрастным инструментом общей воли.

«Посредством фикции (другие говорят – абстракции) утверждают, что общая воля, которая в действительности проистекает от индивидуумов, облеченных политической властью, исходит из коллективного существования, т. е. из нации, правители которой являются лишь органами. Эти самые правители, впрочем, во все времена силилась внедрить данную идею в сознание народа. Они поняли, что это было действенное средство заставить принять их власть или их тиранию» [20] L. Duguit . L’État, le Droit objectif et la Loi positive. Paris, 1901, t. I, p. 320. .

Сегодня, как и всегда, власть осуществляется коллективом людей, которые имеют в своем распоряжении «машинное отделение». Этот коллектив составляет то, что называют Властью, и его отношение к людям есть отношение повелевания.

Изменилось только одно: люди получили простые средства для замены главных участников Власти. В некотором смысле Власть оказывается ослабленной, поскольку избиратели могут сами – в установленный период времени – выбирать среди кандидатов, претендующих на управление социальной жизнью.

Но такой порядок, открывая перспективу Власти всякому честолюбцу, значительно облегчает ее расширение. Ведь при Старом порядке *умы, способные оказывать влияние, понимая, что никогда не будут принимать участия во Власти, не медлили с изобличением малейшего попрания их права. Тогда как сегодня все суть претенденты и никто не заинтересован в сокращении должности, которую надеется однажды получить, и в том, чтобы была парализована деятельность машины, которую он думает использовать, когда придет его черед [21] Ср. у Бенжамена Констана: «Люди партии, как бы ни были чисты их намерения, всегда противятся ограничению суверенитета. Они смотрят на себя, как на его наследников, и бережно обращаются со своей будущей собственностью, даже когда она находится в руках их врагов» ( Benjamin Constant . Cours de Politique constitutionnelle, éd. Laboulaye. Paris, 1872, t. I, p. 10). .

Именно поэтому в политических кругах современного общества обнаруживается столь полное согласие в пользу расширения Власти.

Социалисты подают здесь пример наиболее поразительный. Их теория учит: «В действительности государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии [22] Энгельс, в предисловии 1891 г. к «Гражданской войне» Маркса ** . . Через все буржуазные революции, которых видела Европа многое множество со времени падения феодализма, идет развитие, усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и военного аппарата… [23] L é nine. L’État et la Revolution, éd. «Humanité», 1925, p. 44 * . Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее **».