Тамара Яблонская - Вечные предметы

Так больно и обидно, когда рассеивается мираж и мечта об Эльдорадо, которого с таким трудом «наконец достигли», оказывается обманом: «стоим потрясенные / видом пустыни». Однако Тамара Яблонская – философ-стоик, и она не сдается, несмотря ни на что:

«Еще далеко / надо пройти пустыню / догадливые запаслись водой / скупые тянут скарб и едят ночами / наивные угощают других / солнце регулярно всходит / на свою мучительную службу / а время стоит на месте / и ворует у самых слабых / остатки надежды».

Но трудно выдержать «груз медленно зреющего смысла» и иметь мужество признать: «Пожинаю посеянное / посеяно было немного / почва оказывалась неподходящей».

В третьей книге «Бельмонт и другие пейзажи», изданной в 1997 году, Тамара Яблонская продолжает исследовать и свой внутренний мир, и окружающие реалии, во многом противостоящие ее душевному и духовному настрою.

«…природой создан / перепад высот / и бесталанность здесь успешно мирит / уют желаний / и отвагу размышлений».

Поэт любуется «рыжей кожей осени» и боится провалиться в «бездонный колодец иллюзий», чтобы не поглотила «рыхлая руда довольства», ведь перед глазами «добровольные отказники / от собственной сути». И автор знает, что «память… стреляет без промаха / белыми ядрами боли», и следует регулярно «чистить ребра событий», чтобы потом была возможность «кутаться в бархат понимания».

«…здоровые обрубки / перенесшие без боли / ампутацию крыльев / точны как часы…»

«…мой покой колеблем / даже ветром звезд».

«Стаи птиц зовут в полет», но «путы» не дают улететь. Однако к поэту прилетают музы:

«…садятся на подоконники / склевывают сомнения и усталость/ после их отлета / в воздухе тает печаль / и время долго наполнено смыслом».

От «точки отсчета» автор измеряет всё «своим тайным масштабом» и «как усталый контрабандист» возвращается «к ней / с грузом сокровищ».

«…писать буквы / то же самое что искать путь /…/ то же самое что жить».

Последняя поэтическая книга «Время мелочей» (стихи 1997—2017), которую Тамара Яблонская готовила к печати, так и не была опубликована при жизни автора. Здесь уже зрелый поэт развивает свои главные темы и подводит итоги. Вот повторяющийся мотив об ощущении внутренней эмиграции:

«…я в эмиграции / я от самой себя / в условном удалении / и в поиске основы для опор / блуждаю по кругу / вокруг центра вселенной / в области сердца».

«Моя родина дом / которого нет».

И автор осознает свое значение – для тех, кто хочет и может услышать и понять:

«Кто строит амбар / кто строит собор / я выстраиваю эскорт / из снов и слов для тех / кто не боится / и торопится / успеть к самим себе».

Название последней стихотворной книги тоже выстрадано поэтом:

«…перехожу на низкие орбиты /…/ никаких возвышенных предметов / потому что это время мелочей».

Вновь и вновь говорит автор о самом важном – о поисках смысла. Поэт пробирается «по зарослям здравого смысла/ который прорастает сквозь гранит» к истокам, к высшему смыслу бытия, и осознает, что это путь не для всех:

«…смысла ищут те / кто дерево с изгибом /кто красиво поющая птица /кто ветерок поднимающий рябь».

«Мысли всегда наказуемы / когда ни на чьи не похожи».

«Я проникаю в темные глубины / где хранится молчание».

Философский юмор помогает увидеть суть происходящего с неожиданной стороны:

«Разговоры излишни / когда есть тонкость интуиции

/…/ мы равны в том / что каждый серьезно делает свое дело / но никто не скажет что похожи /…/ я у стола / муха передо мной на стене».

Обостренное восприятие мира – в день рождения, у автора это двадцать первое число, и в этот день поэт больше всего ценит «склеивание осколков / просеивание воспоминаний» и идет «с удочкой в руке / над вязкой трясиной беспамятства».

Поэт чувствует свое неизбывное одиночество, которое стоически переносит, но сил остается всё меньше. И кажется даже, что воздух – «чаша горечи / которую следует выпить», совесть – «бессменный контролер у виска», а «самый страшный враг / чересчур близко / хрипло дышит / где-то внутри горла».

«… пустыня / в которой жалобно кричу /…/ если бы только рука / добрый взгляд /…/ но в пустыне лишь ветер».

«…по ту сторону взгляда / я одна /…/ посылаю без устали SOS /…/ с той стороны ответов не бывает».

«…осточертело / дышать воздухом обмана / питаться воздухом сплетен».

«…ем свою мистическую пищу с приправой яда / перевариваю собственную жизнь / а это голод».

Но философ-стоик не может сдаться без боя, преодолевает себя, ищет единомышленников сквозь время и пространство и обретает минуты радости…