Константин Калбазов - Несгибаемый. Враг почти не виден

Отъехав от железнодорожного полотна, Петр вывернул на подъездной путь и направился к шоссе. Его прокладывали параллельно железной дороге. Разве только чуть в стороне, по склонам сопок. Уж больно железная дорога жалась к Байкалу, местами по таким узостям, что там приходилось рвать скалы взрывчаткой. Автодорогу было куда дешевле провести повыше.

Насколько знал Петр, этому шоссе также отводилась роль важной транспортной артерии, которая должна пронизать всю страну с запада на восток. Причем грейдер здесь укатывали на совесть, чтобы ни в какую слякоть не расквасило. И вроде как идут разговоры насчет асфальтирования. Сомнительно, конечно. Потому как даже нынешний проект — весьма дорогое удовольствие.

Ну хоть что-то делают по-человечески. Железную дорогу профукали лет на двадцать, не меньше. Так хоть о набирающем обороты автотранспорте заранее думают. А автомобилей год от года становится все больше и больше. Это особенно бросается в глаза.

Еще два года назад в том же Красноярске весь автотранспорт был наперечет, и горожане знали не только сами авто, но и кому они принадлежат, а также что собой представляет шофер. Сегодня же эти подробности уже никого не интересуют, потому как слишком много нужно держать в голове. Одних только автобусов теперь две дюжины, и маршрутов стало целых четыре.

Грузовик взял очередной подъем и вошел в поворот. Петр едва успел ударить по тормозам, чтобы не влететь в поваленное дерево. Машина встала колом, тут же окутавшись пыльным облаком. Петр врубил заднюю передачу и тут услышал, как сзади затрещало падающее дерево. Все. Пути назад нет. Классика жанра, етишкин пистолет.

Слева крутой склон сопки, убегающий вверх. Справа обочина шириной метра три с цепочкой деревьев и небольшой обрыв. Дальше опять склон сопки, резво убегающий к самому Байкалу. Н-да. Обрыв-то небольшой. Да только тут ведь все относительно. Четыре метра — вроде и немного. А вот прыгать тут сродни изощренному самоубийству. Потому как после приземления кувыркнешься так, что мало не покажется.

Оставаться в кабине? Угу. Она только при обстреле на ходу броневик. А вот так, обездвиженная, — настоящая мышеловка. И выковырять его отсюда можно множеством простых способов. Начать с того, что двери кабины не оборудованы запорами. Только защелками. Коммунизм, итить твою!

Все это пронеслось в голове Петра буквально в считаные доли секунды. В это время его рука уже сомкнулась на цевье винчестера. Еще мгновение, и Петр скользнул к правой двери, перегнувшись через котел. Лезть в водительскую дверь — значит, подставляться под выстрел. Поднятую пыль быстро сносит ветер, так что прикрытия никакого, и нужно выбираться в противоположную сторону.

Вылезти нормально не получилось. Петр попросту вывалился, едва не сломав себе шею. Ни выстрелов. Ни окриков. Ничего. Может, это просто случайность? Угу. Как же. Случайность. Петр потянул из подсумка на груди картонный патрон ракетницы и, отвинтив колпачок, дернул шнур. Хлопок! Красная ракета с легким шуршанием устремилась в небо.

Остается надеяться, что охотничья команда заметит сигнал тревоги. Ему же нужно лишь продержаться какое-то время. Вот только как? Если за него возьмутся всерьез… Вверх по склону видно в лучшем случае метров на тридцать. Вправо вдоль дороги — метров на сто пятьдесят. Влево — уже через двадцать метров поворот. Да и на обочине, где Петр пристроился, помимо деревьев есть и кусты.

Стоило об этом подумать, как кто-то навалился ему на спину, обдав тяжелым зловонным дыханием и прижимая к земле. Петра спасло только то, что он непроизвольно дернулся от неожиданности. Ну и от испуга, чего уж там. Удар каким-то твердым предметом прошел вскользь, рассадив ухо. Да что же ему так везет-то!

Похоже, нападавший решил, что если и не оглушил Петра, то по меньшей мере ошеломил. Потому что он тут же поспешил заломить его правую руку на болевой. Еще немного, и противник сумел бы проделать то же самое и с левой. Вот только жизнь уже приучила Петра не теряться, какой бы безнадежной ни казалась ситуация. А еще он привык к тому, что многие, очень многие, отчего-то непременно хотят его смерти.

Работать левой рукой оказалось не в пример неудобнее, чем правой. Хорошо хоть наплечная кобура располагалась пониже, а потому схватить рукоять браунинга было не так трудно. Вообще-то Петр никогда не тренировался левой рукой, потому что был безнадежным правшой. А тут, когда приперло, проделал все с виртуозностью заядлого стрелка.