Александр Широкорад - Битва за Русскую Арктику

В конце июня 1643 г. объединенный отряд вновь вышел в море и примерно 13 июля добрался до устья большой реки Ковыми (Колымы). Во время двухнедельного морского похода, в результате которого были открыты 500 км побережья Северной Азии и Колымский залив, М. Стадухин, как ему казалось, видел «по левую руку», то есть на севере, «горы снежные и пади и ручьи знатны все». Он думал, что перед ним южный берег огромного острова, вытянувшегося от устья Лены далеко на восток, за Колыму: «Идучи из Лены от Святого Носу и к Яне-реке и от Яны к Собачьей, Индигирка тож, и от Индигирки к Ковыме-реке едучи, и гораздо тот остров в виду». М. Стадухин связал, таким образом, смутные сведения землепроходцев об островах против устья Колымы с собственными наблюдениями. Возможно, что он действительно видел один из Медвежьих островов, самый близкий к материку – Крестовский. Кроме того, женщина-юкагирка, жившая несколько лет среди чукчей, рассказывала, что на пути к Колыме есть остров, куда местные чукчи зимой переходят на оленях в один день.

Так сложилась географическая легенда о великом острове на Ледовитом океане против берегов Восточной Сибири. Этой легенде верили более ста лет после плавания М. Стадухина. Действительно, существующие, расположенные против устьев недалеко от материка острова и миражи невольно сливались в представлении мореходов в один гигантский остров. Они своими глазами видели в разных местах Студеного моря, восточнее

Лены, «горы», то есть высокие холмы, казавшиеся горами по сравнению с низменным материковым берегом. Эта легенда «подтверждалась» неправильно истолкованными рассказами береговых жителей, посещавших некоторые острова. Русские надеялись найти на этом «великом острове» и ценную «мягкую рухлядь» (песцы), и ценную «заморскую кость» – бивни мамонтов, и «корги» (косы) с богатейшими лежбищами «зверя-моржа», дающего не менее ценный «заморный зуб», или «рыбий зуб», – моржовые клыки.

Русские поднялись по Колыме на кочах и через 12 дней плавания, открыв восточную окраину Колымской низменности, высадились на берег. До осени 1643 г. на средней Колыме они поставили первое русское зимовье для сбора ясака. А на следующий год в низовьях Колымы, где жили юкагиры, против устья ее притока – Большого Анюя, срубили другое зимовье – Нижнеколымск. Теперь уже этот пункт стал отправной базой для дальнейшего продвижения русских: морем – еще дальше на восток, а по рекам системы Колымы – на юг, к Ламскому (Охотскому) морю. М. Стадухин вернулся в Якутск в конце 1645 г. и сообщил первые сведения о реке Колыме: «А Колыма… река велика, есть с Лену… идет в метре, также, что и Лена, под тот же ветр, под восток и под север. А по… Колыме-реке живут иноземцы… оленные и пешие, сидячие многие люди, и язык у них свой».

Вскоре землепроходцы проведали и освоили значительно более короткий путь на Колыму. Он начинался на средней Индигирке, напротив Уяндинского зимовья, в устье Падерихи (на современных картах – Бадериха, правый приток), шел до ее верхнего течения, затем по ее правому притоку к истокам и через очень короткий волок переходил на верховья реки Ожогины, впадающей в Колыму слева, южнее полярного круга. Иными словами, русские открыли длинную и узкую низменность – Ожогинский дол и почти все северные склоны Момского хребта.

Итак, приблизительно за 20 лет русские открыли большую часть бассейна Лены, проследили почти все ее течение, от верховьев до устья, открыли реки Яну, Индигирку и продвинулись на восток до Колымы. С открытием водного пути по Алдану передовые отряды землепроходцев уже приближались к водораздельным хребтам, отделяющим бассейн Лены от рек Тихоокеанского бассейна. Русские обошли почти все южное побережье моря Лаптевых, за исключением небольшого участка между Хатангским заливом и устьем реки Оленек.

Первым в этот район проник летом 1643 г. казачий десятник Василий Сычов. От Туруханска с отрядом он прошел на верхнюю Пясину, оттуда на Хету, по ней и Хатанге спустился к заливу и, скорее всего, сухим путем вышел на среднее течение реки Анабар. Он собирал ясак «в новой землице» и в верховьях реки до лета 1648 г. и вышел к устью реки, где встретил пришедшего ему «на перемену» Якова Семенова с партией стрельцов. Вместе они вернулись к зимовью и весь остаток года, а также зиму и весну 1649 г., передвигаясь на нартах и лыжах, потратили на поиски неясачных эвенков, поднимались по реке Удже, правому притоку Анабара, и по реке Уэле, причем открыли Оленьский хребет (хребет Прончищева) и ряд мелких «сторонних рек», то есть завершили открытие Северо-Сибирской низменности.