Елена Голубева - Теория и практика экспериментально-трасологических исследований неметаллического инструментария раннего железного века – средневековья (на материалах южно-таежной зоны Средней Сибири)

Особую роль в развитии отечественной экспериментально-трасологической школы играют труды Г. Ф. Коробковой. Она занималась технико-морфологическим, технологическим, функциональным изучением орудий труда значительного хронологического диапазона, с эпохи палеолита до бронзового века [Коробкова, 1965; 1972; 1974; 1975; 1977; 1978а]. Именно ей принадлежит первенство применения метода микроанализа к массовым археологическим коллекциям неолита – энеолита Средней Азии [Коробкова, 1969; 1983а; 1987а; 2001а; 2001б; 2001в; 2004]. Коробкова разработала теоретические и методологические основы экспериментально-трасологического метода, а также определила перспективы развития макротрасологии и экспериментально-трасологического изучения каменных макроорудий эпохи палеометалла [Коробкова, 1978б; 1980; 1981; 1983б; 1987б; 1994; 2003; Коробкова, Щелинский, 1996].

Представителями Петербургской трасологической школы являются Е. Ю. Гиря, который разработал методику экспериментально-трасологического анализа каменных и костяных индустрий [1991; 1994; 1997; Гиря, Нехорошев, 1993; Гиря, Питулько, 1995; 2003; Гиря, Павлов, 2011; Хлопачев, Гиря, 2010; Гиря и др., 2013], а также исследовал технику выполнения наскальных изображений [Гиря, Дэвлет, 2008; 2010; 2012; Гиря и др., 2012];Н. Н. Скакун, научные интересы которой связаны с хозяйственно-производственными комплексами раннеземледельческих обществ Балкан и юго-западной части Восточной Европы [1978; 1987; 1999; 2006]; Т. А. Шаровская, исследовавшая материалы неолита-бронзы Кавказа, Средней Азии и Сибири, в том числе функции макроорудий [Шаровская, 1992; 1994; 1999; 2003;2004; Коробкова, Шаровская, 1983]; Г. Н. Поплевко – работала в рамках комплексного подхода в изучении каменных индустрий [2007; 2010; Поплевко, Лычагина, 2012]; Л. Г. Чайкина – занималась экспериментально-трасологическим анализом материалов каменного и бронзового веков Восточной Европы [1994; 1999; 2003] и др.

Своеобразным методологическим продолжением разработок Г. Н. Поплевко и Е. Ю. Гири являются работы М. Ш. Галимовой. На материалах эпохи камня и ранних металлов Волго-Камья ею была показана необходимость применения комплексного подхода к анализу каменных индустрий и его значение для реконструкций хозяйственной деятельности древнего населения этого региона, а также обоснована необходимость применения морфологического и экспериментально-трасологического методов при анализе каменного инвентаря [Галимова, 2003; 2007; 2010].

Экспериментально-трасологическими определениями сибирских материалов неолита-бронзы занимается Н. Ю. Кунгурова [Кунгурова, 1997; 1999; 2003; Кунгурова, Удодов, 1997]. Особый вклад в изучение хозяйственно-производственных комплексов неолита – раннего железного века был сделан Н. А. Кононенко [1982, 1986, 1990]. Анализ отдельных орудий мезолита – раннего железного века Урала и Западной Сибири проводился Ю. Б. Сериковым, Н. А. Алексашенко [Сериков, 2003; 2005, 2008; Алексашенко, 1999; 2002; 2003].

Среди экспериментально-трасологических исследований материалов Сибирского региона видное место занимают работы П. В. Волкова. Занимаясь анализом материалов каменного века Северной Азии, он разработал и использовал комбинированный трасологический метод. Особое внимание он уделил созданию функциональной типологии исследуемых коллекций, теоретическим приемам анализа и систематизации ее результатов; показал первостепенное значение экспериментально-трасологического анализа для проведения планиграфических и палеоэкономических реконструкций [Волков, 1991; 1992; 1994а; 1994б; 1999; 2000; 2007; 2008; 2010].

Зарубежная трасология начала развиваться сразу после публикации на Западе работ С. А. Семенова в 1964 г. Западные исследователи с большим энтузиазмом принялись изучать возможности метода и разрабатывать критерии идентификации отдельных видов обрабатываемых материалов. При этом если чертой отечественной трасологии всегда являлась комплексность в изучении различных форм модификаций поверхности рабочего края орудий, то за рубежом изначально возникли различные направления, занимающиеся отдельными характеристиками следообразования на орудиях.

Среди них, например, выкрашивание (edge-chipping) [Tringham et al., 1974; Odell, 1975; Shea, 1988], заполировка (polish) [Keeley, 1980; Keeleyand Newcomer, 1977], неорганические остатки (non-organic residues) [Aderson, 1980; Anderson-Gerfaud, 1986]. Кроме того, тогда же сформировались два параллельно развивающихся методологических подхода к анализу признаков следов износа: Low Power Approach (LPA), с использованием бинокуляра увеличением до 100 крат и High Power Approach (HPA), применяющий микроскоп с направленным светом и увеличением более 100 крат.