Игорь Годунов - Россия и мир. Синергия развития

Таким образом, тоталитаризм принадлежит не только истории России, но, к сожалению, и ее настоящему, не говоря об угрозе насильственного насаждения его религиозно-государственной формы. Посттоталитарное общество – пока еще не осуществившийся факт, но лишь одна из возможных альтернатив на будущее, которую тем не менее нужно учитывать при анализе современных процессов в политике, экономике, социальной психологии.

Если в обществах, развивающихся на основе проявления внутренних движущих мотивов разнообразных людей, власть является вершиной общественной пирамиды, покоящейся на фундаменте интегрированного общественного интереса, то тоталитарное общество можно сравнить с перевернутой пирамидой, когда абсолютная власть правящей верхушки методами всеобщего принуждения закладывает свои установки во все стороны жизнедеятельности каждого отдельного человека, трудового коллектива, социальной группы, государства в целом.

Тоталитаризм не следует смешивать с диктатурой и авторитаризмом. Может существовать очень жесткая, даже крайне репрессивная власть, которая, однако, ограничивается сугубо сферой политики, не навязывает гражданам определенной идеологии, не лишает их собственности, не стремится к всеобщему огосударствлению экономики. При этом такая власть не будет тоталитарной.

Фашизм, в той форме, в какой он был явлен в нацистской Германии, тоже не может быть в полной форме назван тоталитаризмом, поскольку он не пытался разрушить фундамент многополюсной экономики, а также при навязывании национал-социалистической идеологии создавал возможность плюрализма в мировоззрении личности, хотя и накладывал запрет на часть идейных течений.

Тоталитаризм может быть явлен под самой разнообразной идеологической маской, как материалистической, так и религиозно-мистической. При этом его сущность, в качестве всеобщей, тотальной власти над всеми основными формами жизнедеятельности человека, остается неизменной. Поэтому крах тоталитаризма в России под коммунистической маской еще не означает ликвидацию опасности его возрождения под другим идеологическим знаменем.

В человеческой истории тоталитаризм всегда носил идеологическую маску построения утопического будущего и характеризовался крайне централизованной формой правления. Однако нельзя сбрасывать со счета феномен образования тоталитарного общества, замаскированного под всеобщую демократию и свободу, но в своей сущности сохраняющего тотальную власть над каждым человеком.

Каким образом возможен такой парадокс?

Помимо прочего возможен такой вариант. В условиях господства большевизма общество приобрело две ипостаси: официальную и теневую. Теневое общество все больше доминировало, а официальное все более превращалось в чисто внешнюю декорацию. Именно в результате теневых процессов коммунизм рухнул в распавшемся СССР, словно карточный домик. В теневом, реально функционирующем обществе может осуществляться тотальная власть почти над каждым человеком, в то время как в официальных формах будет процветать демократия, плюрализм (хорошо дозируемый и управляемый теневыми структурами).

Что же происходит с Россией? Какие альтернативы открыты перед ней в будущем? Ответить на эти вопросы нельзя без выяснения сущности того общественного организма, который на протяжении десятилетий формировался под воздействием коммунистической утопии.

Говоря о тоталитаризме в России, следует иметь в виду, что западные страны, в особенности США, в сильнейшей степени поражены вирусом тоталитаризма. В последние десятилетия тоталитаризм невероятно усилился в странах Запада через навязчивое внедрение стандартных ценностей, стандартных взглядов, стандартных оценок и стандартного образа жизни в сознание и подсознание подавляющего большинства граждан западных стран. То, что не удавалось сделать в коммунистическом обществе, а именно создать «нового человека», удается в западном обществе через СМИ: формируется работник – специализированный биоробот, живущий ради стандартных наслаждений, которые поставляет рынок. Рынок ставится на место Бога. Демократия превращается в манипулирование через СМИ сознанием толпы, в которую превращается народ. Общество при этом становится не гуманным, а жестоким.