Коллектив авторов - Проблематика войны в гуманитарных науках

Долгое время считалось, что Екатерина II решила отправить свой флот в Восточное Средиземноморье только в 1768 г./1769 гг., когда началась война с турками и возник план ударить по Османской империи силами Балтийского флота России с помощью балканских греков и славян. Было ли это лишь тактической составляющей военной операции? Безусловно, Восточное Средиземноморье в условиях русско-турецкой войны представляло особый интерес в связи с противодействием османской угрозе, но демонстрация всей Европе военно-морской силы России явно была рассчитана на большее [4] Уже опубликовано достаточно документальных подтверждений тому, что Екатерина готовила свое вторжение в регион с начала своего царствования, что, императрица по сути возродила идею Петра, который планировал вступление на Балканы, отправляясь в свой неудачный Прутский поход: Виноградов В.Н. Трагедия на реке Прут // История Балкан. Век восемнадцатый. М., 2004. С. 55–63; Лещиловская И.И. Петр I и Балканы // Вопросы истории. 2001. № 2; Арш Г.Л. Россия и борьба Греции за освобождение: от Екатерины II до Николая I. Очерки. М., 2013. .

Тактический успех был важен, но Екатерина понимала военное присутствие в Средиземноморье как составляющую большой политики великой державы, каковой она мыслила свою империю; в ее время этот регион был центром мира, а, не имея своего присутствия на пересечении важнейших торговых и политических интересов, Россия продолжала бы оставаться империей периферийной. Правда, претензии Екатерины были весьма скромны ― получение небольшого порта для пристанища военных судов. Зимой 1771 г. императрица собственноручно составляла послание Фридриху Прусскому относительно возможных условий мира с турками, отметив в нем, что не считает чрезмерным в числе плодов «войны победоносной, но весьма дорогостоящей» получение одного острова в Архипелаге, чтобы разместить флот и торговать, притом это не будут «ни Кандия, ни Родос, ни Кипр, но какой-нибудь маленькой остров с хорошим портом, что не вызовет никакого неудовольствия [вероятно, держав Европы. – Е.С .], тем более что можно будет надеяться на гарнизон и что я обязуюсь иметь всего лишь ограниченное число офицерских кораблей» [5] Собственноручные примечания Екатерины II на декларацию Порты 1770 г. (РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 79. Л. 5 об.–6. 4 января 1771 г.). См. также: Сб. РИО. Т. 20. СПб., 1877. С. 301–302. . Таким образом, нарушив сформировавшийся баланс сил в Средиземноморье, Россия в 1770–1774 гг. заявила претензии на получение своей части «средиземноморского пирога», а также дополнительных рычагов давления на Османскую империю. Но прежде всего: приведя военный флот в Восточное Средиземноморье, Российская империя стремилась надолго там закрепиться и заявить о новом статусе державы.

На какую опору в данном регионе тогда можно было рассчитывать? Такой вопрос был решен задолго до начала войны: в Петербурге надеялись на православное население Балкан и, в особенности, на греков, неоднократно заверявших единоверных « россов» в том, что готовы при поддержке российского оружия восстать против османского владычества. Но реального военного взаимодействия с греческими отрядами на Пелопоннесе, куда прибыли первые две эскадры российского флота, не получилось. Совместные сухопутные операции потерпели крах, а греческое восстание 1770 г., вошедшее в историю как Орлофика (‘Orlov revolt’), было жестоко подавлено. Греки винили русских за то, что те не смогли предоставить значительной помощи людьми и оружием, а русские считали, что именно греки не оправдали возлагавшихся на них надежд. Показательны в этой связи слова сожаления адмирала Г.А.Спиридова относительно «робости грецких народов», обращенные к греческим депутатам зимой 1771 г.: «Государыня императрица Екатерина Алексеевна, будучи известна о греках, стенящих под ыгом агарянским, соболезнуя о толь бывшем храбром народе , пришедшем в таковои великой упадок и рабство , что турков стали боятся, как бы малыя дети каких страшилищь…» (выделено мною. – Е.С. ) [6] РГА ВМФ. Ф. 190. Оп. 1. Д. 16. Л. 73. . Между тем, взяв под контроль после разгрома турецкого флота при Чесме острова Архипелага, уверившись в собственные силы и без поддержки греков, именно Спиридов не только попробовал привести греков к присяге на подданство Екатерине II, но и начал выстраивать систему новой государственности в так называемом «Архипелагском княжестве».

Авторство проекта «Архипелагского княжества», равно как и воплощение его в жизнь принадлежало не петербургским политикам и не самой императрице, рассуждавшей о «маленьком острове» и верившей в то, что греки сами в состоянии создать свое независимое государство, а командующему флотом в Архипелаге Г.А.Спиридову. Он вынужден был действовать на свой страх и риск: обратиться к греческим старшинам островов, предложив российское покровительство в обмен за уплату «посильных податей» и отказ от турецкого подданства. И когда старшины объявили себя подданными Екатерины II, Спиридов отправил реляцию в Петербург, при этом очень удивив и порадовав императрицу. Примечательно, что условия войны заставили адмирала продумывать вопросы государственного строительства на завоеванных греческих островах, тогда как в Петербурге так и не сложилось определенного представления о том, что делать с возможными завоеваниями в Средиземноморье и какой тип правления для них избирать [7] Смилянская Е.Б. Греческие острова Екатерины II. Опыты имперской политики России в Средиземноморье. М.: Индрик, 2015. С. 127–178. .