Алексей Шишов - Вильгельм I Завоеватель. Гибель королевства англо-саксов

На фоне их возвышения в герцогском семействе появляются и другие усиливающиеся личности, которые готовы были начать передел верховной власти в Нормандии. Особую опасность для подрастающего бастарда Вильгельма представлял Рауль Гассийский, убийца опекуна графа Жильбера де Бриона. Это был человек коварный, честолюбивый, готовый на любые поступки, в том числе на открытое убийство.

Правда, Раулю Гассийскому не удалось воспользоваться землями и недвижимостью убитого Жильбера де Бриона, прежде всего его замками. Он их не получил даже по суду, хотя усилий к тому было приложено немало. Да и денег поистратил тоже много. Крепкие замки Брионн и Вернон вместе с землями, крестьянами на них и титулом графа получил Ги де Брионн (Ги Бургундский), известный в истории как друг детства Вильгельма Завоевателя и его соратник. Он был сыном графа Рено Бургундского и Адели, дочери герцога Ричарда II.

Можно утверждать, что еще до совершеннолетия Вильгельма (когда ему исполнилось то ли шестнадцать, то ли пятнадцать лет) в самой Нормандии и на ее французских границах сложилось сложная ситуация. «Разрулить» ее в пользу герцогской короны мог только сам обладатель престола. Но для этого ему следовало показать волевой характер, последовательность в поступках, обзавестись надежной поддержкой короля Франции и самому обладать достаточной военной силой.

Внутри герцогства ситуация выглядела достаточно опасной: дело было даже не в самоуправстве баронов, размечтавшихся о личной свободе старшего в феоде и бесконтрольности поведения в собственных поместьях. За время несовершеннолетия Вильгельма в Нормандии появилось много новопостроенных рыцарских замков, в которых отсутствовали гарнизоны герцогских войск.

То есть в случае баронского мятежа правитель мог оказаться в крайне затруднительном положении: крепостная война с ее осадами и штурмами самых различных крепостей требовала больших воинских сил и еще больших затрат казны. У юного герцога Нормандии не имелось в наличии ни того ни другого. К тому же осада любой крепости, даже простого рыцарского замка, победно заканчивалась при основательной инженерной подготовке с использованием дорогостоящих боевых машин, которые требовали для обслуживания немало людей.

Вильгельм оказался в крайне затруднительном положении. Для него в начале правления любой незаконно возведенный замок вассала мог в один день превратиться в «осиное гнездо», место сбора недовольных вооруженных людей. Их в Нормандии хватало даже при Роберте Дьяволе, человеке решительном и не выбиравшим средств упрочения личной власти.

С другой стороны, к середине XI века у Нормандии сложились потенциальные противники (вернее – недруги), соперничавшие с герцогством за главенство на французском севере. Иначе говоря, речь шла о прозаическом феодальном противостоянии в государстве, в котором королевская власть виделась откровенно слабой. Монарх, как это показала судьба Генриха I, сам нуждался в военном союзничестве с владельцами крупных феодов и многочисленным мелким рыцарством, готовым встать под знамена парижского сидельца.

С Нормандией в то время враждовали Бретань и графство Анжуйское, правители которых желали завладеть рядом спорных территорий, в том числе графством Мэн. Предлога же для военного конфликта сторонам искать не приходилось: им могли быть, к примеру, неосторожно сказанные на застолье оскорбительные слова в адрес соседа. Или разбойное нападение на чужой купеческий караван на лесной дороге. К тому же у каждой из сторон имелись давние взаимные обиды, которые не забывались. Поводы для конфликтов давали и рыцарские турниры, в изобилии проводившиеся тогда по всей Европе.

В ту эпоху европейского Средневековья юноши любых сословий взрослели рано. Известно, что в 1042 году французский король Генрих I торжественно произвел юного 15- (или даже 14-) летнего герцога Вильгельма Нормандского в рыцари. С памятного дня посвящения в королевские рыцари для него началась взрослая жизнь.

…На формировании личности Вильгельма сказывалось то, что ни рано ушедший из жизни отец, и мать, которая по воле родителя оставила маленького сына, чтобы создать свою законную семью, после семи лет им не занимались. Опекунов же у подрастающего Вильгельма, причем людей самых разных, оказалось много, и о личном их бескорыстии говорить не приходится.

Опекунство каждому из них давало какие-то немалые выгоды: реальную власть в герцогстве, управление ее казной, возможность какое-то время принимать решения в личную пользу. К тому же опекуны стремились к тому, чтобы сохранить свое определяющее влияние на Вильгельма и после его совершеннолетия.