Мы все бросились в образовавшийся коридор. Но через 20—30 метров наткнулись на вторую линию окопов. Здесь нам оказали мало сопротивления. А метров через 20 – третья линия окопов, но немцев уже не было. Они сбежали, испугавшись страшной, как говорили потом в деревне, артиллерийской канонады. И действительно, мы израсходовали почти весь свой запас гранат.
Вражеское кольцо было прорвано рядом со штабом, который занял оборону, думая, что мы наступаем на совхоз. В бою был смертельно ранен комиссар полка П. В. Власов – краснознаменец, до войны работавший директором типографии. Все тяжело переживали потерю этого чуткого товарища и друга. Мы пронесли его десять километров и похоронили вблизи деревни Записенье. Сейчас его останки покоятся на братском кладбище в деревне Творожково.
Стояла тихая светлая ночь на 22 июня. Укрывшись с головой от назойливых комаров, партизаны отдыхали после ночного марша из деревни Домкино и остановились на опушке лена у хутора Пустыньки. Спали не все: на дорогу, которая ведёт из Пустыньки к Высокову был поставлен усиленный пост. Но, видно, усталые люди не успели вовремя заметить опасность: на заре разведка противника численностью около 20 человек незаметно подкралась к посту и забросала его гранатами. По тревоге были подняты отряды, и мы бросились к месту завязавшейся перестрелки. Вражеская разведка начала отходить, но уцелело только 2—3 гитлеровца, остальных настигли меткие пули партизан.
Весёлые, увешанные трофейным оружием, мы возвращались в лагерь. Но что такое? Там, где ранее размещались командир и политрук 2-й роты 31-го отряда, сидят немцы с радиостанцией и пеленгатором и что-то передают ключом, а где над затухавшими кострами ещё несколько часов назад висели многочисленные котелки с готовящимся партизанским завтраком, за деревьями лежали цепи немцев.
Мы сразу же бросились в бой, стремясь разгромить непрошенного раннего гостя и спасти наше и так небогатое партизанское имущество.
Жестокий, переходящий в рукопашный бой длился около двух часов. Во многих местах, схватившись не на жизнь, а на смерть, катались клубком враг нашей Родины и её доблестный защитник. Момент был сложный. Но дело поправил первый отряд автоматчиков под командованием Сергея Шумилина и комиссара Финашина, который зашёл с тыла и своим мощным огнём ударил в спину врага. Поднявшиеся цепи партизан быстро согнали немцев в низину и начали их преследовать. Немногим гитлеровцам удалось скрыться. Мы забрали богатые трофеи, в том числе гранатомёты, пулемёты, автоматы, радиостанцию и другое имущество.
В том бою мне неожиданно довелось быть пулемётчиком и гранатомётчиком. Получилось это так. На поле боя я подобрал пулемёт незнакомой системы. Оказалось, это скорострельный авиационный немецкий пулемёт. Разобравшись, раз и второй прошёлся очередью по убегающим гитлеровцам. Но лента кончилась. Уничтожив двух фашистов, я завладел гранатомётом с полусотней гранат к нему. Правда, выстрелить пришлось всего три раза – наши ребята уже добивали остатки карательного отряда. Но трофейный гранатомёт впоследствии нам очень пригодился. За этот бой я позднее я был награждён орденом Красного Знамени.
Вытянувшись по-военному, Михаил стоял перед командиром и комиссаром бригады. На нём неизменная, прокоптевшая у костров фуфайка, крепко затянутая армейским ремнём с портупеей через плечо. Прямо на фуфайке привинчены ордена Ленина, Красного Знамени, которыми был награждён Кабанов 1 1 Кабанов Михаил Алексеевич – партизан. Награждён орденами: Ленина (13.11.1942), Отечественной войны I ст. (02.04.1944), медалью «За боевые заслуги» (16.02.1942). (Здесь и далее прим. редактора).
за свои боевые дела.
Рядом стояли товарищи-подрывники, с которыми он провёл не одну опасную операцию на железной дороге.
Показывая на карту, лежащую под целлулоидом планшета, командир бригады говорил:
– Вам с группой, Кабанов, необходимо незамеченными пробраться в район станций Лапино и Владимирский Лагерь и в 8 часов вечера, когда будет проходить специальный вражеский эшелон подорвать его. Обязательно.
– Есть подорвать, – ответили партизаны. – Будет сделано.
– Вопросы будут?
– Нет.
– Тогда, как говорится, ни пуха, ни пера. Желаю успеха.
Комбриг Н. И. Синельников и комиссар В. И. Ефремов по-отцовски попрощались с бойцами.
Миша со своей группой ушёл на очередную операцию, как всегда, весёлый, подобранный, быстрый в движениях. Его товарищи, да и все в бригаде, оставшиеся в лагере в лесу, были спокойны за него и за исход операции. Но спокойствие было, конечно, относительное.
Читать дальше