Сергей Курбанов - С блокнотом по Корее. Версия 2.0

Для меня это было очень интересно. Сразу вспомнились таинственные белые иероглифы на черном фоне – так выглядит отпечаток-копия, снятая с твердой поверхности. Подобная есть и в секторе Дальнего Востока Института востоковедения [12] В настоящее время – Институт восточных рукописей РАН. в Санкт-Петербурге. Я знал, что знаменитый китаевед академик В. М. Алексеев делал такие копии в Китае почти столетие тому назад, но не слышал, чтобы кто-либо из отечественных корееведов имел подобный опыт. К тому же теперь это стало делать гораздо сложнее. Все исторически ценные стелы находятся на государственном учете. Производство каждой копии в какой-то степени негативно отражается на состоянии памятника. Поэтому, прежде чем приступать к копированию старинных надписей, высеченных на камне, нужно получить официальное разрешение. А при выдаче разрешения власти смотрят на то, действительно ли вы настолько квалифицированны, чтобы сделать копию хорошо, не повредив памятник.

Зачем делают такие копии? Во-первых, читать текст, написанный на древнекитайском языке, бывшем официальным языком делопроизводства в Корее вплоть до конца XIX века, удобнее сидя дома, нежели находясь где-нибудь в сопках. Во-вторых, иероглифы часто плохо различимы, сливаются с фоном, в особенности на очень старых стелах. На копии надпись выглядит намного четче.

Итак, приехав на место, студенты вышли из автобуса и дружно принялись за дело. Кто-то пошел за водой, кто-то принес лестницу. Сначала стали мыть стелу, поставленную в честь известного поэта и конфуцианского ученого ХVIII века Чон Сонгана. Одновременно студентки, разложив на земле газету, стали готовить тушь. Далее чистый памятник смочили водой и наложили сверху особую корейскую бумагу для снятия копий, кисточками «приклеили» ее с помощью той же воды. Затем стали особыми щетками вбивать бумагу в камень, так, чтобы проступили иероглифы. Закончив эту работу, особыми валиками-мешочками с чумизой внутри, смоченными в туши, стали равномерно проходиться по всей поверхности памятника так, чтобы образовывался черный фон и белые иероглифы в выемках.

Начинали все операции профессора. Далее под руководством ассистентов пробовали студенты, а с ними и я. Работа шла дружно, весело, хотя все очень устали за дни экспедиции. И вот копии сняты, разложены на просушку. Наступило время обеда.

Из автобусов достали нечто вроде сухих пайков, разложили под огромным деревом, где были сооружены столики для туристов, посещающих стелу. Сухой паек, или по-корейски тосирак – «пища с собой», – это контейнер прямоугольной формы, в котором обязательно находятся рис, корейская капуста кимчи и – по средствам и вкусам клиента – мясо, рыба, редька, перец или что-то более деликатесное, вроде креветок.

Честно сказать, я уже был очень голоден к этому времени и краем глаза посматривал на профессоров, закупивших в магазинчике при храме несколько бутылок пива и уютно расположившихся под навесом, несколько в стороне от всей компании студентов. Однако сегодня никто уже не звал меня к столу преподавателей. Немного в растерянности стоял я так между студентами и профессорами, пока одна девушка из моего 6-го звена не подошла и не позвала меня:

– Учитель, пойдемте есть с нами, с нашим шестым звеном!

Меня не нужно было просить дважды.

Поев и собрав мусор в коробки из-под сухого пайка, студенты сфотографировались на память на фоне стелы и по команде профессоров расселись по автобусам. На обратном пути практически все спали.

У кампуса университета Тангук в городе Чхонан также сделали общую фотографию. Студентов собрали на небольшой инструктаж. Мне же профессор Юн сообщил, что один из двух автобусов, привезших нас, пойдет дальше в Сеул, и я могу спокойно поехать на нем.

Долго ждать не пришлось. Всего в Сеул ехало человек двадцать студентов. Остальные жили, видимо, в общежитии чхонанского кампуса. Я сел на переднее сиденье, расслабился было, как ко мне подошла студентка и сказала:

– С вас две тысячи вон за дорогу. Мы все собираем водителю по две тысячи.

Я раскрыл кошелек, передал нужную сумму, а вскоре уже дремал, утомленный жарой и монотонностью дороги.

Вторая экспедиция в июле 1995 года уже не стала для меня такой неожиданностью, как первая. Я теперь знал, что ожидать, как к ней готовиться. Однако были в этой экспедиции и свои особенности. Несколько иными оказались ее цели: не только запись народных песен, преданий и легенд, но и поиск новой рукописной и ксилографической литературы, которая осталась в провинции у частных владельцев и могла бы представлять интерес для изучения родной истории и культуры. Именно поэтому в экспедицию решил отправиться и профессор Хван Пхэган, крупнейший специалист Южной Кореи в области традиционных памятников письменности. Иным получился и состав экспедиции. На этот раз все студенты и профессора представляли два факультета столичного кампуса университета Тангук: факультет традиционной литературы и факультет родной словесности.