Григорий Луговский: Революция для своих. Постиндустриальная Утопия

Культура существует для ограничения свободы. Ведь там, где человек еще близок природе, его свобода будет означать подпадание под власть природы, ее инстинктов и страстей. Поэтому в архаических коллективах соблюдению традиции придавали большое значение – опасность возврата во власть природы была здесь слишком велика. Самыми культурными людьми стоит считать представителей традиционных обществ. Все стороны их жизни регламентированы ритуалами, правилами, табу. Такое общество напоминает детство.

Но сохраняется ли при этом внутренний протест, эмоциональный след неприятия навязанной культуры? Видимо, память о насилии вытесняется очень глубоко, ведь окультуривание детей происходит на слишком ранних этапах развития психики. Зачастую можно наблюдать, как дети становятся ревностными защитниками навязанных им норм и готовы чуть ли не уничтожить того, кто ведет себя «не правильно». Еще один яркий пример «символического животного», не обладающего свободой – представители блатного мира. Здесь символической реальности определенных культурных норм уделяется столь большое внимание, что человек, не следующий им, может быть подвергнут всеобщему презрению или даже уничтожен.

Для таких людей культура – это «как правильно». И если в поле зрения традиционалистов появляется другая культура, с иными правилами, они испытывают сложные психологические проблемы. Любая агрессивность к «иным», «не таким» – это та сублимированная реакция, в которую превращается протест внутренней свободы против культуры. Приняв что-то однажды некритически, добровольно, особенно находясь в бессознательном возрасте, люди превращаются в духовных рабов этой навязанной воли.

Говоря о страхе, мы уже начали говорить и о смехе. Но если страх известен почти всем живым существам, то смех – новая эмоция, социальный акт, направленный на что-то или кого-то. О страхе обычно говорят меньше, чем о смехе, по ряду причин. Во-первых, страх – чувство более интимное, скрываемое, подавляемое. Во-вторых, страх способен реализовываться в самых разных действиях, даже прямо противоположных – от оцепенения и полного безучастия в происходящем вокруг, до включения реакции решительного отпора внешней угрозе. Возможно, кто-то скажет, что героические действия не имеют ничего общего со страхом, но это будет близорукое мнение. Страх – первейшая реакция, стимулирующая как труса, так и героя.

Смех, насмешка – инструменты установления контакта между людьми, но «своими людьми», теми, кто способен оценить конкретный юмор. Чужие, их нормы поведения, их язык, их внешность часто становятся объектом насмешек и благодатной почвой для создания анекдотов. А улыбка стала сигналом к общению, признаком отсутствия злых намерений, приглашением в «свой круг». Вероятно, эффект смешного – самый древний и бессознательный инструмент укрепления социальных норм и культурных ценностей (что по сути одно и то же). Смех является орудием, иногда смертельным, особенно в сплоченных коллективах. Страх быть осмеянным, оказаться объектом насмешек/издевательств, сопровождает человека всю жизнь и является, возможно, сильнейшим стимулом нашей социализации. Причем такой стимул может выступать как кнутом, так и пряником.

Смех – не только сила, утверждающая культуру, но и спутник, или брат-близнец творчества, созидающего культуру. И творчество, и смех связаны с нарушением какого-то ранее установленного порядка, являются силами, благодаря которым космос встречается с хаосом, после чего космос либо усиливается/утверждается, либо ослабевает/разрушается. Все зависит лишь от дозы. Но поскольку «космос» и «хаос» – только индивидуально воспринимаемая мера упорядоченности, что-то может служить хаосом для одних, и космосом для других.

Если сравнить порядок (космос) с протоптанной дорогой, то чувство встречи с хаосом возникает, когда кто-то с этой дороги пытается сойти на нехоженую территорию. Первопроходец может либо дать начало новой дороге (новому порядку, космосу), либо, потоптавшись в хаосе, вернуться на магистральный путь существующего порядка. В первом случае первопроходец совершает признаваемый другими подвиг – создает новую культуру, которая всегда является ответвлением от какой-то прежней культуры (либо появляется на месте пересечения нескольких культур). Во втором случае мы получим кратковременный эффект разрядки, вроде смеха.

Если говорить о разнице между смехом и творчеством, то она определяется скорее результатом деятельности, чем первоначальной целью. Для детей, например, нет особой разницы между смехом, игрой и творчеством. Эти виды деятельности растут из одного корня и лишь со временем, усложняясь и «взрослея», начинают различаться. Кстати, страх оказаться смешным чаще всего и парализует любую творческую активность, постепенно убивая эту потребность в человеке.