Мэтью О. Джексон - Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение

Есть и легкое различие – в том, что теперь мы иногда ведем двойной счет: ведь одним из семи друзей Эллы является Нэнси, а значит, мы и саму Нэнси причисляем к друзьям второй степени. На самом деле, такой двойной счет немного облегчает арифметику, так как на каждом этапе нам нужно лишь установить количество связей, но не нужно вспоминать, кого мы уже считали, а кого нет. Влияние двойного счета обсуждается в работе Banerjee, Chandrasekhar, Duflo, and Jackson (2013, 2015).

Если вам интересны подробности показателей на рисунке 2.6, то квадраты показателей центральности в сумме дают единицу, так что вектор показателей центральности нормализован в обычном математическом смысле (в соответствии с L2 или с евклидовой нормой).

Их алгоритм учитывал и некоторые случайные перескоки к новым узлам, откуда весь процесс начинался заново, – чтобы была уверенность, что все не зациклится на ограниченном наборе страниц, которые просто ведут одна к другой.

Поисковые машины, включая Google, быстро развивались по мере того, как компьютеры становились все более мощными, а наш опыт обращения с Сетью – более богатым. Сейчас подобные машины содержат более полную информацию и о пользователях, и о разных веб-страницах, и более индивидуальную сетевую информацию о том, как люди перемещаются по Сети и что же они на самом деле ищут. Кроме того, Сеть в наши дни – своего рода подвижная мишень, ее содержание постоянно изменяется. Тем не менее, в принципе идея PageRank ознаменовала важный прорыв, точно отобразивший характер сетевой информации.

Отслеживание связей дальше первого уровня важно во многих средах, не только для работы поисковых машин и распространения информации. Вариации подобных итеративных вычислений центральности, причем с использованием собственных векторов, появлялись в литературе, посвященной социальным сетям, за несколько десятилетий до появления Google; стоит отметить новаторскую работу Лео Каца (Leo Katz) 1950-х годов и более позднюю, 1970-х годов работу Фила Боначича (Phil Bonacich), формализовавшую подобные методы. Вариации определения собственного вектора использовались для нахождения “важнейших фигур” в сетях, занятых нелегальной деятельностью, так как преступность имеет социальную составляющую: люди узнают друг от друга о возможности заняться чем-то незаконным и втягивают друг друга в преступную деятельность, а самые центральные фигуры в подобных сетях оказывают наибольшее влияние на других участников (см., напр., Lindquist and Zenou [2014]). Подобные критерии определения центральности применялись и для изучения общения между инвесторами, чтобы можно было предсказывать, у кого из инвесторов окажется наиболее высокая прибыль на фондовой бирже (см. Ozsoylev, Walden, Yavuz, and Bildik [2014]).

См., например, Karlan and Valdivia (2011), где рассказывается о том, какие результаты приносит такое простое обучение в подобной среде.

Мне бы не хотелось рисовать картину в слишком розовых тонах, потому что, как это бывает с любой масштабной инновацией, в целом успешной, иногда можно услышать и всякие ужасы. По всему миру рассказывают о людях, которые заняли слишком много денег, и для них все кончилось финансовой и личной катастрофой, – это похоже на истории про людей, наделавших слишком много долгов по кредитным картам и затем объявивших о личном банкротстве. Кроме того, многие компании пришли в бизнес микрофинансирования из-за высоких процентов погашения, причем некоторые – с агрессивной тактикой и с не слишком этичным подходом, – и, опять-таки, то же самое наблюдается в сфере кредитных карт и потребительских финансовых компаний во всем развитом мире. Велись споры и о том, в какой мере микрофинансирование привело к улучшению жизни заемщиков. Для того чтобы в производительности наметился значительный рост, порой требуются годы, и трудно отделить данный фактор от других тенденций и программ, поэтому, несмотря на широчайшее распространение микрофинансирования по всему миру, не существует однозначных свидетельств, которые говорили бы о существенном росте благосостояния или доходов людей, берущих микрозаймы (см., напр., Banerjee and Duflo [2014]; Crépon, Devoto, Duflo, and Parienté [2015]). Тем не менее, доступ к кредитам до сих пор помогает людям упорядочить потребление и расходы, а для самых бедных это крайне ценно.

См., например, Schaner (2015), где говорится о том, как зависит характер расходов от того, какими путями деньги попали в семью.