Майя Волчкевич - «Вишневый сад». Очень русская комедия

Чеховский «клубный человек» – почти всегда мот и растратчик: деньги в клубную «копилку» перетекают прямо из «копилки» семейной. В клубе спускает деньги Андрей Прозоров, герой «Трех сестер».

Спивающийся доктор Чебутыкин, с которым Андрей вместе пьет и играет в клубе, с тоской говорит: «Кое-что знал лет двадцать пять назад, а теперь ничего не помню. Ничего… В голове пусто, на душе холодно. Может быть, я и не человек, а только делаю вид, что у меня руки и ноги… и голова; может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю. (Плачет.) О, если бы не существовать! (Перестает плакать, угрюмо.) Черт знает… Третьего дня разговор в клубе; говорят, Шекспир, Вольтер… Я не читал, совсем не читал, а на лице своем показал, будто читал. И другие тоже, как я. Пошлость! Низость! И та женщина, что уморил в среду, вспомнилась… и все вспомнилось, и стало на душе криво, гадко, мерзко… пошел, запил… »

Эти герои хотя бы могут устыдиться того, во что превратилась их жизнь, или, по крайней мере, сказать о себе неприятную правду.

Гаев, который завершает череду любителей приятного досуга, правду себе и о себе сказать уже не может. Даже когда видит неизбежность катастрофы, когда плачет о потере сада, он считает себя человеком порядочным и немало пострадавшим. И этим напоминает двух других фразеров и любителей «сладкой жизни» – героев рассказа «У знакомых» Лосева и Панаурова из повести «Три года».

В рассказе «У знакомых» на торги выставляют усадьбу Кузьминки. Усадьба была приданым, которое за короткие шесть лет прогулял муж героини, Сергей Сергеич, «пускавшийся в первые годы после женитьбы на разные аферы. Разорили его и эти дачи, и разные хозяйственные предприятия, и частые поездки в Москву, где он завтракал в “Славянском базаре”, обедал в “Эрмитаже” и кончал день на Малой Бронной или на Живодерке у цыган (это называл он “встряхнуться” )». О нем сказано, что он всегда « подражал кому-нибудь; если закатывал глаза, или небрежно откидывал назад волосы, или впадал в пафос, то это значило, что накануне он был в театре или на обеде, где говорили речи ».

Лосев говорит о себе, что он « идеалист, непрактичен, честен, чист душой », с чувством произносит слова: «Мое поле – большой, шумный город, моя стихия – борьба! » И, даже когда рыдает, искренне жалеет себя. Никакая «правда», сказанная адвокатом Подгориным в сердцах, не достигает его ушей, он не может услышать эту правду.

Очаровательный Панауров в повести «Три года» прожил приданое жены и имение. При этом успел завести вторую семью. Однако вполне серьезно и важно уверяет, размышляя о себе самом: « Конечно, я не гениальный администратор, но зато я порядочный, честный человек, а по нынешним временам и это редкость. Каюсь, иногда женщин я обманывал слегка, но по отношению к русскому правительству я всегда был джентльменом ».

Когда Чехов описывает, куда из карманов Панаурова в короткий срок утекли десятки тысяч рублей, нетрудно представить разорение Леонида Андреевича Гаева: «Чтобы прожить так много в такое короткое время, нужно иметь не страсти, а что-то другое, какой-то особый талант. Панауров любил вкусно поесть, любил хорошую сервировку, музыку за обедом, спичи, поклоны лакеев, которым небрежно бросал на чай по десяти и даже по двадцати пяти рублей; он участвовал всегда во всех подписках и лотереях, посылал знакомым именинницам букеты, покупал чашки, подстаканники, запонки, галстуки, трости, духи, мундштуки, трубки, собачек, попугаев, японские вещи, древности; ночные сорочки у него были шелковые, кровать из черного дерева с перламутром, халат настоящий бухарский и т. п., и на все это ежедневно уходила, как он сам выражался, “прорва” денег».

Кроме «красивой жизни», на которую тоже ушла прорва денег, «леденцами» Гаева была игра на бильярде [4] См.: Стрельцова Е. И. Игрок Гаев, или Поле бильярдного стола // Чеховская карта мира. Материалы международной научной конференции. Мелихово. 3–7 июля 2014 года. Мелихово, 2015. С. 353–365; Балин И. В. В мире бильярда. Ростов-на-Дону, 1999. . Гаев или говорит речи, или сыплет терминами игры в бильярд. По сути, «проев состояние», он ведет фантомную жизнь. Если все мысли Раневской, о чем бы она ни говорила, заняты ее парижским любовником, Гаев при всех обстоятельствах продолжает играть в бильярд. Он болен этой страстью, как любой игроман.

Вкусная еда и страсть к игре – это все, что осталось у него от прежней жизни. Во втором действии он произносит с удовлетворением: «Вот железную дорогу построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали… желтого в середину! » И тут же в нетерпении добавляет: « Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию… » В третьем действии он признается: « А у меня дрожат руки: давно не играл на бильярде ». Бильярдный стол, который стоит в доме, конечно, приобретен для Гаева.