Пол Экман - Лгуны или фантазеры. Правда о детской лжи

Взрослые могут не свидетельствовать против самих себя в суде в соответствии с пятой поправкой к Конституции США, но дети лишены такого права, когда их обвиняют родители. Один из способов получить некое подобие защиты такого рода для ребенка заключается в том, что он не должен рассказывать о своих проступках, если его прямо об этом не спросили. «Если ты не ответил ничего, значит, ты не соврал», — сказала мне 12-летняя девочка. И более того, ребенок может оправдывать себя, считая, что мама и папа на самом деле не хотят ничего знать. Такая защитная тактика обычно не действует до вступления в подростковый возраст, но используется в дальнейшем. Энн Ландерс, ведущая рубрики полезных психологических советов, часто советует взрослым читателям не признаваться в прошлых романах на стороне, чтобы не будить спящее лихо.

Шестнадцатилетняя Бетси рассказала мне, что она никогда не врала родителям о том, что у нее был сексуальный опыт. Они ни разу не спрашивали ее об этом, и она никогда им ничего не рассказывала. «Конечно, мама предупреждала меня, чтобы я ничего такого не делала, говорила мне про заразные болезни, беременность и все такое, но это было пару лет назад. И мама никогда не задает мне вопросы, даже если я прихожу домой поздно, ну, правда, очень поздно, она просто спрашивает: «Ну как? Хорошо повеселилась?»»

Бетси думает, что ее родители не хотят знать об ее интимной жизни или что они вряд ли спросят ее об этом. Поскольку я не беседовал с ее родителями, мне трудно понять, так ли это. Но некоторые знакомые мне родители, которых я спрашивал, хотели бы это знать.

Если родители Бетси на самом деле не хотят ничего знать, можно ли считать, что она действительно врет, скрывая информацию? Конечно, она не говорит им правду и делает это намеренно, поэтому мы называем такое поведение ложью. Но если ее родители сами хотят оставаться в неведении, то это не очень серьезная ложь, а скорее разновидность вежливого поведения. Мы учим детей быть тактичными, а это означает не говорить всего, что думаешь, например вместо «Какой скучный подарок, бабушка!» мы хотим, чтобы они сказали: «Большое спасибо! Я всегда мечтал о галстуке!» Мы считаем такое поведение вежливым и тактичным, а не ложью — не только из-за того, что оно щадит чувства другого человека. На это нацелены и другие формы лжи. Родителям неприятно будет узнать, что их ребенок плохо вел себя в школе, но скрывать такие проблемы вовсе не означает проявлять такт или быть вежливым. Ребенок в курсе, что родители ждут от него рассказа о подобных неприятностях. Каждый знает, что, стремясь быть вежливыми и тактичными, мы не всегда абсолютно правдивы. Мы льстим, выражаем одобрение, выказываем интерес. Всех с малых лет учат соблюдать эти правила поведения.

Когда речь идет о такой лжи, которую упоминала Бетси, правила поведения не очень ярко очерчены — и не все родители согласятся с таким определением. Мы способны поверить, что кому-то неинтересна правда, потому что тогда мы можем поступать так, как нам вздумается, нас за это не осудят, и мы не будем чувствовать себя виноватыми. Если другой человек точно и ясно не объяснил, о чем он хотел бы узнать от нас (а с родителями так часто бывает по отношению к детям или друг к другу), и если нет четко установленных социальных правил, о которых всем известно и которые все принимают, то можно легко оправдать вранье ради сокрытия фактов.

Я предполагаю, что родители Бетси испытывают противоречивые чувства. Как и все родители, они хотят знать, чем она занимается, чтобы уберечь от беды, но стесняются разговаривать с ней на интимные темы. И они опасаются, что если им станет известно о ее сексуальном опыте и что если они попытаются ее остановить, то она их не послушает — и им не удастся ее проконтролировать. Поэтому они действуют осторожно, не спрашивая ее напрямую, а Бетси считает, что им все равно. Мне легко говорить, что они должны решиться и открыто спросить у дочери, был ли у нее сексуальный опыт, потому что я не испытываю таких противоречивых чувств. Если они наберутся смелости поговорить с Бетси, она поймет, что родители волнуются и что они могут посоветовать, как предохраняться или вовсе воздержаться от секса.

Хвастовство или преувеличение — распространенная разновидность лжи у детей и взрослых. Мотив один и тот же — повысить собственный статус, показаться более значимым, преуспевающим и современным, вызвать восхищение окружающих. Любое преувеличение вызывает интерес, и это больше льстит самолюбию, чем изложение событий без прикрас. Правдивая информация приукрашивается и представляется с более выигрышной точки зрения. В фальсификациях все неправда от начала и до конца — человек хвастает тем, чего никогда не было. И дети, и взрослые могут выдумать нечто такое, что будет намного интереснее реальной жизни.