Дмитрий Узланер - Объективная субъективность - психоаналитическая теория субъекта

Эта структура человеческой субъективности будет рассматриваться мной с опорой на психоаналитическую традицию. Психоанализ, по словам Эрика Кандела, до сих пор представляет собой «наиболее когерентный и интеллектуально насыщенный взгляд на ментальное измерение человека ( mind )» 2 2 Kandel E. Biology and the future of psychoanalysis. A new intellectual framework for psychiatry revisited // Kandel E. Psychiatry, Psychoanalysis, and the New Biology of Mind. Washington; L.: American Psychiatric Publishing, Inc., 2005. P. 64. . И, кстати, в контексте этой цитаты нет ничего удивительного в том, что маргинализация психоаналитической традиции совпала с маргинализацией и, по сути, забвением темы человеческой субъективности. Как пишет об этом Николас Роуз, «глубокое психологическое пространство», раскрывшееся в XX в. благодаря психоанализу и схожим направлениям, «уплощилось» 3 3 Rose N. The Politics of Life Itself. Biomedicine, Power, and Subjectivity in the Twenty-First Century. Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2007. P. 192. В целом все работы Роуза заслуживают самого пристального внимания: Rose N. Governing the Soul. The Shaping of the Private Self. L.: Free Association Press, 1999; Rose N. Our Psychiatric Future. The Politics of Mental Health. Cambridge, UK; Medford, MA, USA: Polity Press, 2019; Rose N., Abi-Rached J.M. Neuro. The New Brain Sciences and the Management of the Mind. Princeton: Princeton University Press, 2013. . Психоанализ, по сути, предложил новый объект для исследования – ум ( mind ) человека:

Это не был ум из XIX в. – «пространство рациональности, примыкающее к мозговой ткани ( coterminous with the cerebral tissues )» – это было «моральное» пространство между органическим мозгом, с одной стороны, и социальным пространством поведения, с другой. Пространство, в котором отпечатывались семейные и человеческие отношения, а также, возможно, следы коллективного существования в обществе. Это пространство не могло быть увидено, но могло быть лишь проинтерпретировано аналитиками или воображено поэтами и художниками 4 4 Rose N. The Politics of Life Itself. P. 194. .

Однако

за последние 50 лет мы, люди, стали соматическими индивидами, теми, кто все более понимает себя, говорит о себе, действует по отношению к себе – и к другим – так, как будто бы мы определены нашей биологией. И эта соматизация начинает расширяться и на наше понимание различий в наших мыслях, желаниях, эмоциях и поведении, то есть на наши умы ( minds ). Если раньше наши желания, настроения и недовольства проецировались на карту психологического пространства, отныне они проецируются на само тело или же на конкретный орган этого тела – мозг 5 5 Rose N. The Politics of Life Itself. P. 188. Также см.: Vidal F., Ortega F. Being Brains. Making the Cerebral Subject. N.Y.: Fordham University Press, 2018. .

Пространство «между личностью и органами уплощается: ум – это то, что делает мозг» 6 6 Rose N. The Politics of Life Itself. P. 198. . Мы незаметно превратились в «нейрохимические я» 7 7 Ibid. P. 188. .

В таком контексте вернуться к психоанализу и психоаналитической проблематике – значит попытаться снова обратить внимание на эту психологическую глубину и на те измерения человеческой субъективности, которые в этой глубине обретаются. В рамках психоанализа меня интересует школа Жака Лакана (1901–1981). Выбор Лакана вовсе не случаен – именно Лакан сделал субъекта предметом самого внимательного рассмотрения и, собственно, описал многие из элементов интересующей меня структуры 8 8 Лучшее описание лакановской теории субъекта см.: Fink B. The Lacanian Subject. Between Language and Jouissance. Princeton: Princeton University Press, 1996. P. 36. . Впрочем, далеко не все мои тезисы следуют за Лаканом – скорее, некоторые положения Лакана лишь иллюстрируют самостоятельный ход мысли 9 9 Особенно это касается второй и третьей глав данной книги. Детальный разбор собственно лакановских концепций наиболее полно представлен в четвертой и пятой главах. .

Работу можно условно поделить на две части. Первая часть, к которой относятся первые три главы, является более концептуальной – ее задача в том, чтобы планомерно раскрыть тему человеческой субъективности, по крайней мере ту ее часть, которая может быть выявлена с помощью психоаналитического инструментария. Вторая часть, т.е. последние две главы, является более прикладной – в ней разбираются конкретные кейсы того, как психоаналитическая – лаканианская – теория субъективности может способствовать более нюансированному и глубокому пониманию целого ряда социальных и культурных феноменов.

Так как психоанализ часто подвергается критике за то, что его положения якобы были опровергнуты современной наукой, в частности современной научной психологией, а также различными исследованиями в рамках нейронауки, то первая глава как раз и будет посвящена этому вопросу. Я постараюсь рассмотреть современные дискуссии о научном статусе психоанализа, в том числе в контексте такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. Однако, на мой взгляд, той работы, которая была проделана в рамках нейропсихоанализа, при всей ее значимости хотя бы для реабилитации психоаналитической традиции в глазах академического сообщества, все же не совсем достаточно. В рамках нейропсихоанализа присутствует та же самая опасность упрощенческого понимания человеческой субъективности, которая способна скрыть пласты человеческого субъекта, находящиеся в центре внимания моего исследования. Поэтому вторая глава будет посвящена критическому рассмотрению нейропсихоанализа и указанию на то, что его подход недостаточен для раскрытия интересующей меня темы. Третья глава, являющаяся ключевой для данной работы, будет посвящена непосредственно анализу структуры человеческой субъективности. Я попытаюсь выделить основные элементы этой структуры – субъектность и субъективность, субъективную объективность и субъективную субъективность. Отсюда мы перейдем к ключевому для нашей работы понятию – объективная субъективность, которая и является тем фундаментальным элементом, повсеместно выпадающим из исследований человека. Далее мы совершим переход от измерения субъективности к измерению интерсубъективности, а от него – к измерению коллективной субъективности. Этот переход необходим, так как человеческого субъекта невозможно рассматривать обособленно, он изначально вплетен в отношения с другими, отношения, которые во многом и задают структуру его субъективности.