Ева Ингеборг Фляйшхауэр - Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917)

Обстрел стоящего в Порт-Артуре русского Тихоокеанского флота японскими военно-морскими силами 9 февраля 1904 г. застиг царское правительство врасплох. Навязанная Японией Российской империи, которая чересчур беспечно осуществляла экономическую экспансию в Азии, война за обладание Маньчжурией закончилась 5 сентября 1905 г. Портсмутским миром, заставившим Россию отказаться от арендованных маньчжурских территорий. Она на годы вывела из строя русские армию и флот и нанесла тяжелую травму населению империи. Эта война внезапно сотрясла все основы государства и общества. Царь, под впечатлением своих успехов в Гааге, слишком долго считал военный конфликт традиционного образца невероятным и даже в самый разгар кризиса все еще чего-то выжидал. Морское министерство не позаботилось о достойной замене сильному Балтийскому флоту: зимой тот не имел возможности попасть в тихоокеанские воды северным путем, а летом обогнуть европейский континент ему могла помешать Великобритания, с которой Токио в 1902 г. предусмотрительно договорился. Военное министерство недооценило перевооружение японской армии по прусско-немецкой модели при деятельном участии в качестве советника прусского генерала Георга Меркера и проглядело опасность стремительной атаки. С точки зрения внутренней политики, власти проявили чрезмерную медлительность во время еврейского погрома в Кишиневе (1903), не опровергли намеки на причастность к нему охранки и не уделили должного внимания обвинениям в государственном антисемитизме, вследствие чего Россия в либеральной мировой прессе предстала как неправовое государство, которому следовало преподать суровый унизительный урок. Российская общественность во всех отношениях чувствовала себя жертвой незаслуженной внешней агрессии, а генералитет переносил на восточный театр военных действий (ТВД) мышление времен Отечественной войны 1812 г.!

Генеральным штабам центральных держав эта война, в которой Россия продолжала рассчитывать (как оказалось, ошибочно) на солидарность европейских государств перед лицом дальневосточного агрессора, предоставила возможность посмотреть на ее участников со стороны. В частности, они воспользовались случаем приглядеться к русской армии в бою и выявить слабые места русской обороны и контрразведки. Российское Военное министерство с неуместным благодушием разрешило направлять на фронт военных наблюдателей. Прикомандированные к русской и японской армиям офицеры из Вены и Берлина, в основном младшие офицеры Генштаба с разведывательной подготовкой или видами на карьеру в этой области, обрели доступ к военным операциям, а также важнейшим военным учреждениям обеих сторон и своими докладами способствовали значительному расширению и актуализации сведений, накопленных соответствующим Генштабом. При этом к услугам венского Эвиденцбюро была весьма широкая информационная сеть: «За отправляющимися из Европы в Восточную Азию царскими войсками, помимо конфидентов Эвиденцбюро, довольно пристальное наблюдение вели также органы галицийских разведцентров и австро-венгерский военный атташе в Петербурге под контролем австро-венгерского военного атташе в Японии» [57]. На передовой за боями наблюдали по два старших австро-венгерских офицера с каждой стороны, один из них, капитан граф Шептицкий, «активно действовал при кавалерийском корпусе Ренненкампфа и получил основательные представления о характере русских вооруженных сил». Он так увлекся использованием своих возможностей, что попал под надзор русской тайной полиции. Благодаря докладам с Дальнего Востока в том числе «обогащались познания о разведке во время войны, причем японская намного превосходила русскую» [58].

Макс Хоффман, тогда еще капитан, хорошо подготовленный для наблюдения за русскими вооруженными силами благодаря полугодовой учебной командировке в Россию с конца 1898 г. и двухлетней работе в русском отделе Большого генштаба, служил военным наблюдателем с германской стороны в штаб-квартире японской 1-й армии. Здесь он смог углубить знания о русской манере воевать и своими докладами принести пользу Генштабу. Хоффман находился в гуще боевых действий, видел «бои на Ялу, пережил сражения на Шахэ и под Мукденом, прошел по завоеванному Порт-Артуру» [59]. Его анализ военных слабостей России для Большого генштаба заинтересовал императора и помог стремительному карьерному росту Хоффмана [60].