Евгения Прусская: Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814)

В XVIII – начале XIX в. периодические издания были в первую очередь коммерческими предприятиями, и потому для их владельцев продолжение выпуска газеты или журнала увязывалось в первую очередь с получением прибыли. Очень немногие издания в тот период выпускались исключительно для достижения каких-то политических целей, и, как правило, убыточные издания существовали недолго. Основным и наиболее желательным источником получения доходов издателем была подписка, поскольку она обеспечивала устойчивый доход на продолжительное время, но и она не была многочисленной. Даже в Париже домашние подписчики крупных газет исчислялись несколькими сотнями. Например, число частных подписчиков Gazette de Paris в 1791–1792 гг. не превышало 800 человек [25]. Заметно выше был интерес читателей к якобинской и позднее к левой прессе. Квазиофициальной газете Journal de la Montagne в 1793–1794 гг. парижская подписка (2112 человек) обеспечивала 38 % от общего числа подписчиков издания. На Tribun du peuple Бабефа подписывались 350 жителей столицы, что составляло чуть более 50 % его подписчиков [26]. Читатели в провинции также ориентировались на столичную прессу. В январе 1791 г. более 100 000 экземпляров парижских газет ежедневно рассылались по всей стране. В период якобинской диктатуры подписка на парижские издания несколько падает, составив в 1793 г. 80 000 экземпляров. В 1795–1799 гг. эта цифра заметно возросла: ежедневно в рассылку поступало до 150 000 экземпляров столичных изданий [27]. Однако в 1799–1814 гг. число подписчиков сокращалось, что можно объяснить охлаждением публики к цензурируемым газетам [28], а также фактическим отсутствием политических дискуссий в прессе того времени. Однако и тогда газеты оставались основным источником новостей о событиях в мире.

Практика коллективного чтения была по-прежнему широко распространена во Франции в конце XVIII в., а бурная политическая жизнь только способствовала расширению совокупной аудитории периодики. Сначала городские кофейни, а затем и народные общества были местами ежедневных собраний, совместного чтения газет и их обсуждения. Большую часть времени занимало оглашение законодательных актов и чтение вслух революционной печати. Публичное чтение газет стало своеобразным общественным ритуалом [29]. В 1792 г. жирондисты добивались популяризации своих идей, вывешивая на стенах домов Парижа и провинциальных городов газету La Sentinelle, редактируемую Ж.-Б. Луве де Кувре (тираж от 1500 до 10 000 экземпляров) [30]. К этому приему прибегали и другие политические группы. По многочисленным свидетельствам, газета Г. Бабёфа Journal de la liberté de la presse (с 23 номера – Tribun du peuple) пользовалась большим успехом и не только распространялась по подписке, но и активно продавалась на улице [31]. Бабёф использовал свои периодические издания для обратной связи со своими почитателями [32].

В критический период войны с первой коалицией (1793–1794 гг.) власти большинства департаментов публиковали настенные патриотические газеты для коллективного чтения «Bulletin du departement […]», которые отличались бедным содержанием, но выполняли важную политическую функцию консолидации общества [33].

Именно в революционные годы газеты стали трибуной, с которой различные политические силы могли провозглашать свои идеи, соответственно постепенно возрастало влияние на прессу политических группировок, сменявших друг друга у власти, и их желание контролировать печать. По инициативе министра внутренних дел жирондиста Жана-Мари Ролана и его супруги Манон Жанны Ролан в 1792 г. в целях создания централизованной системы управления политической информацией при министерстве было создано Бюро по формированию общественного мнения со специальным денежным фондом [34]. В его задачи входило не только создание пропагандистских памфлетов и газет, но и рассылка официальных опровержений различной информации, которая появлялась на страницах газет, а также подготовка агентов в департаментах. Но усилия четы Ролан были направлены в основном на борьбу с собственными политическими противниками, что в итоге и привело к ликвидации бюро [35]. Этот опыт создания специальных структур по управлению общественным мнением показал, что опровергать уже вышедшие публикации неэффективно, гораздо лучше не допускать их появления.

Период противостояния между жирондистами и монтаньярами – 1792–1793 гг. – характеризовался долгой и бурной полемикой между изданиями двух политических групп, при этом правительство вплоть до 2 июня 1793 г. старалось поддерживать жирондистские газеты. Комитет общественного спасения также прибегал к разнообразным формам контроля над прессой, в том числе была восстановлена цензура [36]. 29 марта 1793 г. был принят декрет, грозивший смертной казнью любому журналисту, рискнувшему поднять голос в пользу реставрации монархии или призывавшему к роспуску Конвента. Благодаря этому законодательному акту количество роялистских изданий в провинции значительно сократилось, а в период Великого террора с апреля по июль 1794 г. оппозиционная пресса практически исчезла.