Николай Шахмагонов - Оперировать немедленно

– Даю бригаде час на отдых. Резервная бригада – к столу, – отдал он распоряжение.

Кто-то попытался возразить, но, встретившись взглядом с хирургом, замолчал и поспешно уступил своё место новому ассистенту.

Он не смотрел на часы, но чувствовал, что операция идёт как никогда долго. Стоял твёрдо, собрав в кулак волю, выносливость…

Помогала фронтовая закалка.

И вот все услышали долгожданную команду:

– Иглодержатель…шёлк!

Все с облегчением вздохнули. И тут Гулякин ещё раз оглядел пока ещё открытые органы брюшной полости и обнаружил венозный тромбоз.

Всё надо было начинать сначала.

– Не надо шёлк. Скальпель, зажим! – распорядился он.

А через минуту:

– Основную бригаду к столу!

Ему подали инструменты. Заработала старая, испытанная и сколоченная бригада.

Операция продолжалась одиннадцать часов. И снова он с облегчением произнёс, отходя от стола:

– Будет жить!

А потом устало прошёл в свой кабинет, провожаемый тёплыми, сочувствующими взглядами. Каждый из его сослуживцев в эти минуты был мысленно с ним, переживая большое горе, постигшее этого всеми любимого и уважаемого человека.

Встретив на лестнице одного из врачей, попросил:

– Дайте, пожалуйста, сигаретку.

Он давно уже бросил курить, а с тех пор как стал главным онкологом госпиталя, старался убедить всех окружающих немедленно отказаться от этой привычки. Но закурил снова и курил с тех пор много, слишком много, словно пытаясь глушить сигаретами свою боль, словно забыв, к чему приводит эта вредная привычка.

Между жизнью и смертью

Говорят, что беда не ходит одна. Вскоре Михаил Филиппович похоронил старшего брата Алексея Филипповича. Тот погиб от болезни, с которой хирург боролся уже много лет. Диагноз поставили слишком поздно. Резко ухудшилось и собственное здоровье. Свалила и надолго приковала к постели язвенная болезнь.

– Ничего удивительного, – говорил Михаил Филиппович. – Нервы, переживания. Да и война… Она на всех нас, фронтовиков, наложила отпечаток.

Он не оставил свой пост и едва полегчало, вернулся в строй. Снова становился к операционному столу и не знал, какие суровые испытания ждут его в ближайшем будущем.

В конце 1983 года Михаил Филиппович заболел воспалением лёгких. Ну что ж, болезнь, хоть и очень нехорошая, по его мнению – хирурга онколога, – но всё же это ещё не самый страшный недуг.

Подлечили, как и принято, примерно за две недели.

Снова вернулся на службу. Но что-то ему не нравилось в себе после выздоровления. Заглянул к рентгенологам. Попросил посмотреть лёгкие – внимательно посмотреть и снимки сделать.

Сам снимки изучил. Нет, всё в порядке. Придраться не к чему.

Но некоторые, хорошо известные ему симптомы нет-нет да проявлялись.

«Да что же это такое? Воспаление не долечили что ли?»

В одно и то же время суток поднималась температура. Небольшая такая. Беспокоящая.

«Неужели где-то опухоль?» – размышлял он.

Пытался определить, на какой же орган грешить? Подозрение пало на лёгкие. Подождал ещё день-другой-третий. Симптомы не проходили.

Снова пошёл к начальнику рентгенологического отделения. Сообщил о своих подозрениях. Заметил, как встревожился врач. Начальник отделения решил смотреть сам. Посмотрел и сразу повеселел:

– А вы не правы, Михаил Филиппович. У вас обычное воспаление лёгких.

– Значит, всё же не долечил, рано выписался, – сказал Гулякин, чувствуя, как сразу отлегло от сердца.

Пока стоял под рентгеновским аппаратом, неотступно думал о Марии Алексеевне (Маше Морозовой давно уже Гулякиной): «Как она перенесёт – если с ним что случится – ещё одно тяжёлое горе».

Вылечили быстро. Через две недели и следов не осталось от неприятностей, вызванных болезнью. Но прошло некоторое время, и всё началось сначала. На этот раз смотрели ещё более тщательно.

– Нет, Михаил Филиппович, ничего не нахожу, ничего, – говорил рентгенолог. – Ну хорошо, вижу, не верите. Посмотрю ещё разок.

– Да уж заморозили совсем, – тихо сказал Гулякин. – Холодно же, оказывается, у вас…

Ему принесли одеяло, укрыли, дали немного отогреться и снова пригласили к аппарату. На этот раз смотрели особенно внимательно. Начальник рентгенологического отделения заключил:

– Наверное, надо сделать бронхоскопию. Есть очаг, похожий на воспаление. Проверить бы поточнее.

И снова исследование.

«Как же всё-таки сложна диагностика, как важно, чтобы врачи были предельно чуткими и внимательными с каждым больным, прислушивались к жалобам и не спешили ставить привычные диагнозы, – думал Гулякин всё более убеждаясь, что предположения верны: – Надо запомнить всё, что чувствую, надо обязательно всё это зафиксировать».