В. Суздальцева - Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

С 90-х годов прошлого века в российском лексиконе, относящемся к политике, к политическим и государственным деятелям, наряду с термином «образ» утвердился термин «имидж». Исследователи определяют имидж как «искусственно формируемый образ какого-либо явления» [Квесько, Квесько 2008: 24]: отдельного лица, целой организации, предмета и т. д. Назначение имиджа в том, чтобы, сообщив рациональную и эмоциональную информацию об объекте, побудить реципиента «к определенному социальному действию» [там же: 18]. Образ и имидж – близкие понятия, зачастую употребляемые как синонимы. Вербальные средства, с помощью которых создаются образ и имидж, также во многом совпадают. Однако эти понятия не тождественны. Имидж – это целенаправленноформируемое представление о предмете, «наделяющеее объект… дополнительными ценностями (социальными, политическими)» Гринберг 2005: 160]. То есть имидж – это то, что конструируется сознательнои обычно не вполне адекватно отображает объект, с намереннымпреувеличением или преуменьшением каких-либо его свойств. Образ власти, складывающийся в информационном пространстве СМИ и внедряющийся в сознание массового адресата, создается: а) в какой-то части – в результате целенаправленныхречевых действий автора-журналиста, который намеренно акцентируетинформацию о тех или иных сторонах объекта, т. е. власти, или, наоборот, сознательно умалчиваето чем-либо (о приемах акцентирование/умолчание см. ниже, сс. 26; 166); б) в какой-то части – непреднамеренно,под влиянием принятых в обществе оценок и представлений, с которыми и массовый адресат, и сам журналист соотносят сообщаемую информацию. Кроме того, имидж рождается в небольшом, с точки зрения разнообразия, и ограниченном временными рамками пространстве текстов,в значительной части повторяющихсяна данном синхронном срезе (см., например, лозунги, плакаты, тексты, сопровождающие портреты кандидатов во время предвыборных кампаний и т. п.). А образ власти – это суммарное представление,которое складывается в сознании массового адресата постепенно, из множества всевозможных обозначений власти и оценок, высказанных в разных текстах массмедиа на протяжении какого-то достаточно длительного периода времени. Поэтому в дальнейшем изложении, анализируя смысловое пространство «власть», мы отказались от термина имидж и использовали словосочетание образ власти.

Какие экстралингвистические факторы предопределяют выбор языковых средств, с помощью которых конструируется образ власти?

а) Важнейшую роль играют социально-исторические, политические условия существования общества вданный момент. Так, долгое время отсутствие негативно-оценочных элементов в аксиологической модели российской власти диктовалось утвержденным в законодательстве запретом на критику власти и страхом наказания. Хула (то есть ‘резкое осуждение, слова, порочащие кого-либо’ [Большой толковый словарь русского языка: 1456]) на власть приравнивалась к государственной измене, и тот, кто был в ней уличен, жестоко карался. « Слово и дело», «Государево слово и дело» – юридический термин, бытовавший в московской Руси с 30-х годов XVII века, особо распространившийся при Петре I, обозначал «государственные преступления», в число которых входило «всякое словесное оскорбление величества и неодобрительное слово о действиях государя»[Брокгауз Ефрон 1890-1907 bibliotekar.ru/bes/230.htm]. В фундаментальном словаре А.Р. Андреева «Российская государственность в терминах. IX – начало XX века» указывается, что в Петровскую эпоху «основную массу преступлений по «Слову и делу» составляли «непристойные слова», содержащие угрозу здоровью и жизни или оскорбление чести императора» [russian_state-hood.academic. ru/782/СЛОВО]. В 30-е годы XVIII века, при Анне иоанновне, «непристойными», «предерзостными» и «поносными» словами в адрес императрицы стали считаться и все случайные описки, оговорки, по чьей-то невнимательности употребленные рядом с именем или титулом императрицы [там же]. Термин «Слово и дело» был отменен в 1762 году Петром III. Однако отождествление права на критику власти с нанесением оскорбления власти и государству сохранялось в России еще долгое время, вплоть до конца ХХ века. Отсутствие свободы слова и борьба с инакомыслием неизменно перерастают в отсутствие свободы мысли: так, в сталинские времена страх перед репрессиями приучал людей не только не говорить, но и не думать то и о том, что было запрещено властью. Демократические изменения, гласность, открытость, продекларированные в России при М.С. Горбачеве, привели не только к раскрепощенности в выражении оценочной модальности в разного рода текстах, в том числе, разумеется, в текстах СМИ, но и к раскрепощенности мысли. Выдающийся современный философ Г.Ч. Гусейнов так характеризовал этот период: «Само появление свободного дискурса ошеломило людей, столкнуло каждого носителя языка с самим собой как с носителем другого сознания [Выделено Г.Ч. Гусейновым – В. С].. ..Другим сознанием стал для носителей языка весь их отложившийся в языке старый опыт существования в идеологическом обществе» [Гусейнов 2003: 6];