Юрий Кретов - Диклон. Театр Юрия Кретова

Погрузившись в работу с движениями, я увидел, что абстрактная двигательная функция моего тела через пальцы выражает какое-то намерение . И в этом намерении обнаруживается действие. Я назвал его условно действом. Так начался мой театр, театр-лаборатория ДИКЛОН: с конкретности семиотики, связанной с невербальным процессом – движением.

Семиотика – наука о коммуникативных системах и знаках, используемых в процессе общения.

Нашему театру уже 34 года. В первом составе театра было чудо соприкосновения со сфинксами на Неве. Первый Круг участников развернул принцип мистериального действа.

Мы обнаружили двух сфинксов, стоящих на Неве, свидетелей времён библейского Моисея. По определённому правилу касались пальцами друг друга, потом касались сфинксов. Древние камни – хранители энергии, несущей утраченное знание. Физики знают, что по кирпичу можно определить место обжига, потому что при обжиге фиксируется магнитное свойство местности, где глина обжигалась. Древние артефакты имеют подобные следы.

То, что энергия в замкнутой системе не исчезает, а лишь меняет форму, описано было еще в середине XVIII века Михаилом Васильевичем Ломоносовым. В начале XX века академик Вернадский сформулировал понятие ноосферы – живой оболочки планеты, аккумулирующей в себе всю информацию, созданную человеком в процессе развития цивилизации. Наука должна ещё разобраться, по каким законам ноосфера существует и взаимодействует с разумом отдельного человека. Но то, что знания никуда не исчезают и можно найти к ним доступ, для меня бесспорно, потому что это является результатом прямого практического опыта.

Специфика взаимосвязей Круга первого состава театра ДИКЛОН была такова, что мы получили допуск к информации, которую хранили сфинксы на набережной Невы, неважно, это магнитные свойства сфинксов, электромагнитные или ещё какие-то. Энергия сфинксов, проникая в нас, двигалась по рефлекторным связям в виде импульсной волны, разворачивая давно забытые жреческие ритуалы. Энергия была каким-то образом воспринята нами, и мы её вернули в виде театрализации в жизнь. Все, кто видел, были поражены – «как такое возможно?». А на Санкт-Петербургском театральном фестивале в 1990 году наш первый спектакль «Мерцание» был отмечен специалистами и театроведами. «Создана новая пространственно-временная модель театра», – сказала крупный российский театровед Е. В. Маркова.

Что-то мы осознавали, что-то нет, но сфера «сверхсознания», как это называл К. С. Станиславский, была нами в данном контексте исследована. Результат этих исследований я не считаю целесообразным доносить до научного сообщества, потому что не хотелось бы задевать зоны интереса сторонников тех или иных научных группировок.

Каждый последующий Круг, каждый новый состав участников проявлял свой уникальный принцип…

Можно рассказать о третьем составе (1995 год) – самом многочисленном. Мистерия Круга третьего состава – «Тень бегущего всадника». Учёный-историк, попавший на премьеру спектакля, заявил, что это реконструкция древнего ритуала – «Танец раненого всадника», известного ему по описанию этнографов. Но мне-то об этом ритуале не было известно! Результатом работы Круга третьего состава явилось множество ярких спектаклей. В 1999 году театр ДИКЛОН участвовал в «Золотой маске», спектакль «Играющий мальчик» получил диплом как лучший спектакль в категории «Театр современного танца».

В 2016 году собрался Круг, с которым мы сделали впоследствии проект «Огни и Дети». В этом спектакле, как подсказала сама природа нового Круга, я опирался на образы, которые всплыли из памяти моих детских впечатлений. Яркие красно-синие «огоньки» – «ягодки», которые я в детстве видел в пространстве вокруг себя. Из них возникла память детских движений, которые исчезли или видоизменились в процессе роста, взросления, становления в социуме.

Спектакль начал расти из воспоминаний каждого об «огнях» своего детства и из детских движений, индивидуально присущих каждому участнику Круга. Эти движения были восстановлены мной из их памяти, которая содержит след всех рефлекторных связей. Каждый рефлекс, который по различным причинам был заторможен, и его фарватер не используется в привычных, свойственных повзрослевшему человеку движениях, сохраняется в памяти тела.

О существовании следа, который я увидел, работая с детскими движениями участников Круга, известно физиологам. Я с удивлением прочитал, что согласно выводам В. М. Бехтерева об объективной психологии, «развитие нервно-психической сферы происходит не благодаря “ анатомическим следам ”, оставляемым нервными центрами после внешних впечатлений, а “ следам” , временно заглохшим вследствие внутреннего или внешнего торможения пути сочетательных рефлексов, которые оживляются, как только это торможение преодолено по тем или иным причинам».