Array Сборник статей - Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века

Сама проблема высылки требует особенного анализа. В литературе путают ссылку в определенное место в России с высылкой с театра военных действий; единичную высылку – с огульной, массовой депортацией целой группы (например, еврейской); высылку группы из данного, конкретного селения – с массовой высылкой с театра военных действий; высылку на время военных действий из данного района – с высылкой на все время войны. С первых дней войны имела место единичная высылка за «мошенничество» с театра военных действий, но с добровольным избранием места проживания вне его. Как правило, этой мере подлежали евреи в силу их профессиональных обязанностей по обеспечению Западного края в торговле, хотя наказанию подвергались и лица других национальностей, например поляки и русские. Эта административная мера имела целью пресечение «вреда» армии без судебного разбирательства, поскольку опасались выйти на их помощников из состава русских, военных или гражданских, чиновников. Эффект, как считалось, достигался устранением главного лица в преступном деянии.

Другое дело – высылка по подозрению в нанесении вреда армии (пособничество противнику) или ссылка (в конкретную местность), если речь шла о «шпионаже» (по п. 16 или 17 статьи 19 Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении). В случае высылки евреев для ее отмены они использовали институт штадланута – поручительства за гонимых членов общины. В делах о таких просьбах приведено множество документов – от лица общины, других лиц-поручителей, ходатаев и т. п. В этих же документах содержатся прошения с описаниями несчастий конкретных лиц и их семей вследствие высылки. Именно этот материал послужил основой для описания страданий всех групп высылаемых евреев, как обвиненных в мошенничестве, так и в шпионаже [18]. Следует подчеркнуть, что высылка касалась не только евреев, но и поляков, немцев, литовцев и других. Как правило, такие лица чаще обвинялись в пособничестве немцам. Вообще, высылали практически всех, кто был подвергнут задержанию, даже если в отношении них не было никаких конкретных обвинений. Т. е. мера эта была превентивная, направленная на ограничение контактов с противником, снижение вообще присутствия жителей в непосредственной зоне ведения военных действий. Стремление выселить любых заподозренных в «содействии» видно из пункта приказа главкома армиями Северо-Западного фронта от 7 сентября 1914 г. № 58, где указано, что в случае, если бы расследованием не было выяснено решительно никаких доказательств виновности привлеченного лица в государственной измене, таковое подлежало все равно высылке во внутренние губернии империи. Конкретная высылка возлагалась на губернатора края. Правда, через несколько месяцев этот приказ был отменен.

Особенно важен в истории отношений армии и населения вопрос о массовых депортациях. И здесь вопреки принятому в литературе следует подчеркнуть, что многие акты о выселении намечались как всеобщие, по замыслу «огульные». Однако, когда в дело вмешивались армейские власти фронтового уровня, происходила отмена задуманной операции. Именно здесь вмешивались соображения не только целесообразности принятой меры, но и ее последствий для населения в гуманитарном аспекте. Фронтовое командование, как правило, стояло на прагматических позициях и вообще выступало против огульных выселений. Так, главнокомандующий Северо-Западного фронта, а впоследствии начальник штаба Ставки генерал М. В. Алексеев выступал против массовых выселений по этническому признаку, настаивая на возможных выселениях, только если будет доказан конкретный вред для армии. Даже если и принималось решение о выселении большой массы людей, то власти требовали, чтобы это выселение происходило только из района боевых действий, а не вообще с театра военных действий, и только на время занятия этого района частями. В военном руководстве полагали, что огульное выселение евреев является мерой неэффективной. М. В. Алексеев ссылался при этом на неблагоприятный опыт выселения китайцев в Маньчжурии в 1905 г. Огульное выселение евреев считалось мерой вредной и по политическим соображениям, поскольку восстанавливало евреев против армии. Военные принимали во внимание и соображение гуманности: массовые высылки привели бы к разорению их жертв и разграблению оставленного имущества. Военные власти учитывали и мнение Совета министров, также выступавшего против массовых выселений, опасаясь нарушения черты оседлости, разорения населения, дополнительных тягот для страны по их устройству на новых местах жительства. Были и формальные, правовые ограничения на высылку евреев: заграничных (то есть не своих, например из Галиции) евреев не могли вообще высылать в саму Россию. Вопреки утверждению в литературе такая высылка не отменяла черту оседлости: ведь их высылали в города, а не в села. К тому же власти допускали переселение евреев в Россию только на время войны и предполагали восстановить черту оседлости во всем объеме после ее окончания [19].