Ольга Минаева - Иван Кулибин. Иван Ползунов. Ефим и Мирон Черепановы

Сначала Ползунову повезло – вскоре после возвращения из Петербурга в Барнаул его вновь отправили на отдаленную пристань принимать и записывать руду, производить расчеты с возчиками и т. д. Это на какое-то время отдалило его и Пелагею как от сплетников-соседей, так и от внимания канцелярии.

Портрет Ивана Ползунова. Надпись гласит: «Механикусъ Иванъ Ползуновъ. 1729–1766. Барнаулъ».

До отъезда Ползунов зашел в канцелярию и осведомился, почему до сих пор не выполнено обещание кабинета произвести его в обер-офицерский чин. Он также пожаловался, что другие унтер-шихтмейстеры получают больше, чем он. Указ канцелярии от 9 марта 1759 г. подтвердил, что Иван Ползунов представлен к чину шихтмейстера, и давал ему отличную аттестацию, а «чтоб он против протчей своей братии обиды не имел», Христиани приказал выплачивать ему 72 рубля в год. Долгожданное известие о том, что ему указом кабинета «велено шихтмейстером при здешних заводах и горных работах быть», Ползунов получил, находясь на одной из пристаней, обслуживавших Барнаульский завод. Иван Иванович получил право носить мундир и шпагу, иметь денщика. Христиани и другие начальники стали отныне обращаться к Ползунову в официальных письмах «Благородный и почтенный господин шихтмейстер». Все эти знаки внимания и принадлежности к офицерскому сословию были важны для Ползунова, имели для него большое моральное значение. Правда, характер его деятельности, по сути, остался прежним, ведь он, будучи унтер-шихтмейстером, давно уже выполнял обязанности горного офицера. Однако Ползунова и других его товарищей, получивших, как и он, производство в офицеры, радовало, что им в качестве шихтмейстеров предписывалось в совершенстве обучиться «горным и заводским ремеслам» – устройству машин и механизмов, разведке, добыче, обогащению руд, выплавке и очистке металлов и т. д. То, что Ползунов и раньше постигал в теории и на практике, отныне он уже мог изучать, так сказать, по роду служебных обязанностей. Но, несмотря на все знания и умения Ползунова, никакого «строения горных работ и машин» ему все еще никто не поручал. Никто также не обучал его, до всего он доходил своими собственными умом и руками. Единственное, чем помогла Ползунову и его товарищам в повышении их квалификации канцелярия, – снабдила их книгами по горнозаводскому делу. Эти книги действительно принесли мастерам большую пользу. Хотя на чтение литературы у Ползунова оставалось мало времени – он был сильно занят различной технической работой, по-прежнему выполнял множество хозяйственных поручений.

Чем бы ни занимался Иван Иванович, он неизменно проявлял себя как гуманный администратор, но также как ревностный, неподкупный блюститель «казенного интереса». Следующий эпизод может служить примером исключительного мужества, проявленного Иваном Ползуновым при исполнении служебного долга. Это случилось 24 февраля 1760 г. на Красноярской пристани. «Казенный дом» (точнее, обыкновенная изба), в котором тогда жил Ползунов, представлял собой крайне примитивное жилище с обветшалой печью. Пожар возник ночью, когда Ползунов спал. Проснувшись, он вскочил на ноги и собрал все документы, находившиеся в «казенном доме», – ведомости отправленных и принятых грузов, денежные расчеты с работниками и «казну». И только потом, спасаясь, выпрыгнул в окно. Стояла лютая стужа, Ползунов был не одет, однако стал сзывать крестьян, чтобы с их помощью не допустить возгорания других изб, находящихся вблизи пристани. Все личное имущество Ползунова погибло в огне. Канцелярия, однако, и не подумала компенсировать Ползунову потери. Более того, к его донесению о пожаре она отнеслась настороженно и послала комиссию для проверки обстоятельств происшествия. Причины возгорания остались до конца не ясны. Некоторые поспешили обвинить во всем самого Ползунова и тут же, воспользовавшись случаем, донести о его незаконной связи с «проживающей у него в доме девкой Пелагеей». Автором этой кляузы оказался крестьянин деревни Красноярской Максим Токарев. По приказу Христиани он был за что-то наказан и решил, что за этим стоит Ползунов. Но даже в этом случае непонятно, какой смысл был Ползунову поджигать собственное жилище и нести при этом материальные потери. Впрочем, бредовые измышления Токарева по поводу причин пожара не имели для Ползунова никаких последствий, а вот донос о незаконном сожительстве Христиани приказал тщательно расследовать. Пелагею подвергли строгому допросу.