Ольга Минаева - Михаил Ломоносов

Много лет спустя крестьянский сын и ученый с мировым именем Ломоносов напишет такие стихи о науке:

15 января 1731 г. 19-летний М. В. Ломоносов был зачислен в Славяно-греко-латинскую академию в Москве. Это учебное заведение, основанное в 1687 г., размещалось в центре Москвы в Заиконоспасском монастыре. С 1814-го оно называлось Московской духовной академией и семинарией. В ней учились поэт Антиох Кантемир, математик Леонид Магницкий. В 1919 г. академия была закрыта, возобновила работу в 1946 г.

В 1615 г., почти на 70 лет раньше Славяно-греко-латинской академии, была основана Киево-братская школа при Богоявленском монастыре, сейчас это Киевская духовная академия и семинария. Это старейшие и лучшие во времена Ломоносова учебные заведения, готовившие богословов.

Мало известно о том, как Ломоносов смог поступить в Славяно-греко-латинскую академию. В биографиях его обычно писали так: «в Москве, в сем городе, многолюдном и обширном, не имел он ни пристанища, ни знакомого. Начальник обоза познакомил его со старцем Заиконоспасского монастыря, который поместил его в училище».

Заиконоспасский монастырь в Москве времен Ломоносова. Фототипия 1912 г.

Я. Штелин в первой биографии Ломоносова рисует еще более драматическую картину: «В Москве, где у него не было ни души знакомых, спал он первую ночь на возу. Проснувшись на заре, стал он думать о своем положении и с горькими слезами пал на колена, усердно моля бога ниспослать ему помощь и защиту. В то же утро пришел господский дворецкий на рынок закупать рыбы. Он был родом с той же стороны…»

Но эта версия вызывает сомнение. Известно, что прибыл Ломоносов в Москву в начале января, остановился у односельчанина, приказчика Я. Пятухина, и начал хлопотать о поступлении в академию. Забегая вперед, скажу, что и у него Ломоносов занимал деньги, не ясно только, единовременно или по частям в ходе учебы в Москве. «Отдал Я. Пятухину занятые 7 рублей через 6 лет, когда получил 300 р. на путевые расходы для поездки в Марбург». Пятухин как раз приехал в июле 1736 г. в Петербург, за несколько недель до отъезда Ломоносова в Германию. Сам Ломоносов писал еще, что жил в Москве у подъячего Сыскного приказа Ивана Дутикова. Поморы жили и в Москве, и в Санкт-Петербурге: служили, торговали, работали. Связи с односельчанами поддерживали всю жизнь. Наверняка, отправляясь в Москву, Ломоносов имел несколько адресов для постоя и какие-то планы на учебу.

При поступлении в Славяно-греко-латинскую академию Ломоносов назвался сыном дворянина из Холмогор и скрыл свое крестьянское происхождение. Указом Синода от 1723 г. велено было «помещиковых людей и крестьянских детей, также непонятных и злонравных, отрешить и впредь таковых не принимать», что было запретом для крестьянских детей поступать в богословские учебные заведения. Учиться в них могли или дворяне, или сыновья священников. Документов о дворянском происхождении у Ломоносова не потребовали.

Программа Академии была рассчитана на подготовку богословов. Изучались, кроме латыни, церковно-славянский язык, география, история, катехизис, арифметика. После окончания первых 4 (из 8) классов ученики должны были читать, писать и говорить свободно по латыни. Далее учились стихотворству, сочинению и красноречию. 2 последних класса изучали философию и богословие. Знания проверялись регулярно, а по субботам нерадивых учеников секли.

Учился Ломоносов прилежно и показал успехи, особенно в латыни и греческом языке. Через год уже писал латинские стихотворения. За первый год учебы прошел программу трех классов, всего проучился в Академии около четырех с половиной лет. Получил доступ к Семинарской библиотеке и перечитал в свободное от классов время все бывшие там книги, богословские, философские, исторические.

Только неутомимая жажда знаний позволила Ломоносову выдержать довольно суровые условия жизни в Славяно-греко-латинской академии. Влиял на него и фактор возраста: поступил учиться в 19 лет, затем в Петербург поехал в 23 года. Он позже писал: «Обучаясь в Спасских школах, имел я со всех сторон отвращающие от наук пресильные стремления, которые в тогдашние лета почти непреодолимую силу имели. С одной стороны, отец, никогда детей, кроме меня, не имея (имеется в виду, что Ломоносов – единственный сын, у него была еще сестра Марья) говорил, что я, будучи один, его оставил, оставил все довольство, которое он для меня кровавым потом нажил и которое после его смерти чужие расхитят. С другой стороны, несказанная бедность: имея один алтын (медная монета стоимостью 3 копейки) в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в день больше, как на денежку (монета стоимостью полкопейки) хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом жил я пять лет и наук не оставил. С одной стороны, пишут, что, зная моего отца достатки, хорошие тамошние люди дочерей своих за меня выдадут, которые и в мою там бытность предлагали; с другой стороны, школьники, малые ребята кричат и перстами указывают: смотри-де, болван лет в двадцать пришел латине учиться!» Много лет спустя он написал: «Тот беден на свете сем, кто беден не бывал».