Зульфия Алькаева (Окорокова) - Межкультурные парадигмы в отечественной и европейской литературе. От Серебряного века до новейшего времени

Ещё в 1890, в 1896 годах Бакста заинтересовал образ русалки: художник выполнил два наброска – «Русалки» (бумага, акварель, гуашь, графитный карандаш, ранее хранился в собрании А.Н. Бенуа, ныне – в Государственном Русском музее); на втором эскизе – «Русалки на скале» (бумага на картоне, графитный карандаш) – морская дева страстно протягивается навстречу зрителю из вечернего полумрака, плотоядно улыбаясь. В книгу стихов «Будем как Солнце» Бальмонт включил два стихотворения, посвящённых русалке. Одно, озаглавленное «Русалка», выдержано как горячий монолог влюбленной морской девы, ласкающей возлюбленного [24] Сейчас загорится для нас // Молодая луна. Вот – ты видишь? Зажглась! // Дышит мрак голубой. Ну, целуй же! Ты мой? Бальмонт К . Стихотворения. – Л.: Советский писатель, 1969. – С. 250. , второе – исповедь любовника русалки, обманутого и оставленного ею [25] …Я стоял у волны. // В ней качалась русалка нагая. // Но не бледная дева вчерашней луны, // Но не та, но не та, а другая… Там же. – С. 251. .

Бальмонт ценит творчество, которое «оригинальным движением приотворяют дверь в страшную область Мистического» [26] Бальмонт К . О русской литературе. Воспоминания и раздумья. – М.; Шуя: Алгоритм, 2007. – С. 80. . А ведь именно это попытался сделать Бакст в упоминавшемся полотне 1908 года «Древний ужас», изображающем катаклизм вселенского масштаба, гибель по воле рока некой цивилизации (а может быть, и предчувствие приближающегося краха Российской империи). В картине отразились впечатления предыдущего 1907 года, полученные Бакстом во время поездки по Греции и опубликованные художником в виде дорожных записей «Серов и я в Греции» [27] Бакст Л.С . Серов и я в Греции. / Дорожные записи. (Земной шар глазами художника.) – М.: Государственная Третьяковская галерея, 2016. . Спустя годы, в 1922 году, уже живя в Париже, художник так выразил пережитое во время давней долгожданной поездки: «Я повернулся спиною к гостинице и ахнул даже: пропасть, гигантская, бездонная ночью, – совсем у моих ног <���…> где-то глубоко внизу, в долине, под ослепительно лилово-голубыми молниями, лежат белые мраморные храмы <���…> И теперь, как и три тысячи лет тому назад – гремит весною Зевс посреди стаи испуганными молниями орлов, и каждую весну в темном Аиде окаменелая от горя Персефона – косая, страшная – в глубоком базальтовом кресле злобно ждёт к себе из запретной зацветшей земли легковерных хрупких детей солнца – людей» [28] Бакст Л.С . Серов и я в Греции. / Дорожные записи. (Земной шар глазами художника.) – М.: Государственная Третьяковская галерея, 2016. – С. 124. .

Бальмонт напоминает: «Поэты-символисты никогда не теряют таинственной нити Ариадны, связывающей их с мировым лабиринтом Хаоса, они всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного, и потому, как бы против их воли, за словами, которые они произносят, чудится гул ещё других, не их голосов, ощущается говор стихий, отрывки из хоров, звучащих в Святая Святых мыслимой нами Вселенной <���…> Поэты-символисты дают нам в своих созданьях магическое кольцо, которое радует нас, как драгоценность, и в то же время зовёт нас к чему-то ещё, мы чувствуем близость неизвестного нам нового и, глядя на талисман, идём, уходим, куда-то дальше, всё дальше и дальше. Итак, вот основные черты символической поэзии: <���…> подобно музыке и живописи, она возбуждает в душе сложное настроение, – более, чем другой род поэзии, трогает наши слуховые и зрительные впечатления, заставляет читателя пройти обратный путь творчества: поэт, создавая своё символическое произведение, от абстрактного идет к конкретному, от идеи к образу, – тот, кто знакомится с его произведениями, восходит от картины к душе её, от непосредственных образов, прекрасных в своем самостоятельном существовании, к скрытой в них духовной идеальности, придающей им двойную силу. <���…> Символизм – могучая сила, стремящаяся угадать новые сочетания мыслей, красок и звуков и нередко угадывающая их с неотразимой убедительностью. Если вы любите непосредственное впечатление, наслаждайтесь в символизме свойственной ему новизной и роскошью картин. Если вы любите впечатление сложное, читайте между строк – тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво» [29] Бальмонт К . О русской литературе. Воспоминания и раздумья. – М.; Шуя: Алгоритм, 2007. – С. 80–81. .

В 1915 году Бакст, по просьбе лондонского Общества изящных искусств, сделал рисунок «Чудовище войны», помещённый на обложке книги «Душа России», выпущенной издательством Макмиллан под редакцией Синифред Стивенз в 1916 году в Лондоне. На просьбу сделать картину на военную тему художник откликнулся изображением гигантского дракона из подземелья, который крушит человеческую цивилизацию. «Для автора в кровопролитии нет ни правых, ни виноватых. Война дала выход самым низменным чувствам человека», – комментирует этот рисунок Бакста, не принятый на благотворительную выставку, искусствовед Е. Беспалова [30] Беспалова Е . Бакст в Париже. / Серия «Художественные стили, направления, объединения. – М.: БуксМарт, 2016. – С. 16. . В этом же, 1915 году Бальмонт пишет стихотворение «Змей» [31] Стонет голубь, стонет сизый // У меня на крыше. // Опустели все карнизы, // Без касаток тише. // Скрылись ласточки живые, // Осень золотая. // Облаков немые выи, // Как змея литая. // Уж не вынудить нам лета, // Уж тепла не вымочь. // В красном, в светах желтоцвета, // Вот от, Змей Горыныч. Бальмонт К.Д . Несобранное и забытое из творческого наследия. В 2-х т. Т. 1. Я стих звенящий. Поэзия. Переводы. / Сост., общ. ред., статья, примеч. и коммент. А.Ю. Романова; вступ. статья Р. Берда. – СПб.: ООО «Издательство «Росток», 2016. – С. 145. .