Сергей Мошенский - Больше чем деньги. Финансовая история человечества от Вавилона до Уолл-стрит

Главная причина, как обычно, была в менталитете. И в определяющей его географии. Жителей Месопотамии земной мир интересовал гораздо больше, чем египтян, для которых пребывание в нем было лишь кратким мгновением, подготовкой к вечной загробной жизни. Хотя богатство Египта общеизвестно, он был очень замкнутой страной, расположенной в долине Нила и окруженной безжизненными пустынями. А Месопотамия не имела четких границ, она была открыта другим народам и готова развивать торговые связи с ними.

В Месопотамии разливы рек вызывались непредсказуемыми и нерегулярными дождями. А в Египте все казалось вечным и неизменным: каждый день жаркое солнце, ночью – звезды. И даже разливы Нила, от которых зависело земледелие, происходили в одно и то же время. Эта неизменность осталась у египтян в крови. В Конституции 2014 г. сказано: «Египет – это дар Нила и дар египтян человечеству… место встречи различных культур и цивилизаций… вершина Африканского континента и Средиземноморья…» [19] Цит. по кн.: Сапронова. 2014. С. 182.

Неизменность египетской жизни создала и неизменность власти. Фараон считался богом (в Месопотамии царь – просто «великим человеком»). Все решения зависели от его воли, а не от законов, как в Вавилонии. Какие дошедшие до нас инновации создал Древний Египет? Разве что пирамиды, привлекающие сегодня туристов. Все остальное – больше легенды и мифы о давно исчезнувшей и не очень понятной для нас культуре. А вот появившиеся в Месопотамии банки и кредит стали одним из краеугольных камней нашей финансовой цивилизации. Весь финансовый мир основан на умении перераспределять капитал, делать деньги из денег. Способность использовать это умение зависит от эпохи. В первобытном обществе охотников такое просто невозможно представить, в Месопотамии это умение научились ценить, а в современном мире оно стало одним из самых востребованных.

Казалось бы, финансовые инновации вавилонян, засыпанные песками пустыни, надолго оказались забытыми. Ведь саму цивилизацию Месопотамии даже при самой бурной фантазии никто не назовет предшественницей европейской. Может быть, наследие Вавилона как-то и повлияло на Арабский халифат, но явно не на Европу. Но в том, что касается финансов, не все так просто.

Иногда историю европейских финансов ведут от Древнего Рима, хотя, по сути, началась она в Венеции и других итальянских городах. В Средневековье идеи язычников-римлян надолго отбросили. Особенно то, что касалось кредита и банков, – христианам запрещали давать деньги в долг под проценты. Поэтому в Европе на протяжении веков финансами занимались евреи – это давно всем известно. Они и стали звеном, связавшим европейцев с Вавилоном. Еще со времен царя Соломона евреи тесно контактировали с вавилонянами, имея возможность приобщиться к инновациям (кстати, христианская Европа впервые узнала о Вавилоне именно из библейских текстов).

А в 2018 г. премьер-министру Израиля Биньямину Нетаньяху была передана во временное пользование вавилонская глиняная табличка – ей 2600 лет и там упоминается «Бенайя бен Нетаньяху». Это, конечно, не предок премьер-министра (фамилия его отца была Милейковский, и он приехал в Израиль из Польши), но сам факт такого упоминания показателен. Так что благодаря евреям дух вавилонского предпринимательства пережил это древнее и давно исчезнувшее царство, воплотившись в европейскую финансовую традицию через операции Ротшильдов, Эфрусси и многих других – вплоть до знаменитого сахарозаводчика Лазаря Бродского из Киева.

У меня есть маленькая арабская шкатулка из красного дерева, куда дети кладут монеты разных стран, где мы когда-то бывали. Нашлась там и греческая монета в 50 драхм. На одной стороне – профиль Гомера, на другой – надпись по-гречески «эллинская демократия» и древний парусный корабль. Наверное, корабль Одиссея. Когда я беру монету в руки, в душе появляются теплые чувства. Как что-то родное и близкое. Похожее ощущение возникало еще в детстве – когда читал о греческой цивилизации. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. // Я список кораблей прочел до середины: // Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, // Что над Элладою когда-то поднялся» (О. Мандельштам). В детском воображении игравшие на арфах атлетические греки – точнее, эллины, как они сами себя называли, – казались мне свободными и оптимистичными. Как было на самом деле, я не знаю и сейчас. Да это и неважно.