Александр Никулин - Школа Чаянова. Утопия и сельское развитие

Эта повесть создавалась на стыке Гражданской войны и политики военного коммунизма в России, когда от имени красной и белой биполярной ортодоксии страна погрузилась в пучину всеобщей вражды. Чаянов, словно отталкиваясь от ужасов окружающей его военно-революционной разрухи и кровавого ожесточения борющихся сторон, переносится с помощью своего воображения в культурную, демократическую, между прочим, банально сытую и уютную сказочную Россию конца ХХ века, соответствующую, по-видимому, самым сокровенным желаниям автора.

Сюжет повести таков. В октябре 1921 года [19] Между прочим, чаяновская повесть была опубликована в 1920 году. Следовательно, повесть уже начинается в будущем, пусть и не столь отдаленном. Уже с первых строчек мы находимся в близлежащей утопии, из которой ее главный герой через две главы повести и 63 года XX века попадает в новую утопию. ответственный советский служащий, один из высокопоставленных деятелей большевистской партии Алексей Кремнев, размышляя в своем рабочем кабинете о текущих событиях общественно-политической жизни, задается вопросом о возможных альтернативах развития человечества. Наедине с собой Кремнев не скрывает своего скептицизма: к 1921 году мировая революция везде победила, кажется, уже повсюду торжествует военный коммунизм со всеми его прелестями обобществления всего и вся вплоть до семейной жизни, всеобщей уравнительностью и повседневным продуктово-продовольственным дефицитом [20] Современную оценку феномена экономики военного коммунизма см.: Воейков М.И. Огосударствление экономики: уроки истории и идеологии (к 100-летию «военного коммунизма») // Россия и современный мир. 2019. № 4 (105). С. 6–23. .

Размышляя, Кремнев намазывает масло на хлеб и запивает его кофе, добытыми на Сухаревском (черном, то есть незаконном) рынке. В рассеянности пробегая взглядом по корешкам книг в своем кабинете, на которых в основном красуются фамилии знаменитых интеллектуалов-социалистов различных оттенков, Кремнев, раскрыв томик Герцена, читает его пророчество о том, что социализм не вечен и его в будущем может постигнуть судьба реакционно-консервативного учения, что на смену социализму, возможно, придет некая новая грядущая революция.

Кремнев с иронией относится к этому пророчеству, полагая, что ни социалисты, ни тем более либералы, у которых вечно туго с утопиями, не в состоянии придумать никакого принципиально нового загадочного и прекрасного мира будущего. Задолго до Френсиса Фукуямы Алексей Кремнев переживает ощущение конца истории, как вдруг теряет сознание и приходит в себя лишь в следующей главе повести – в сентябре 1984 года, в утопической Москве, в утопической России.

Итак, очнувшись от сна, из окна он видит с одной стороны так хорошо знакомые ему старинные исторические здания Москвы и Кремль, с другой стороны – бесконечные парки и сады на месте также знакомых многоэтажек конца XIX – начала ХХ века. Первое впечатление Кремнева: «Несомненно, это была Москва, но Москва новая, преображенная и просветленная» [21] Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии // Венецианское зеркало: Повести. М.: Современник, 1989. С. 165–166. .

Профессиональный обществовед Кремнев сразу догадывается, что странным образом попал в страну утопии, и мучительно предполагает, с какого рода социальной системой будущего ему предстоит иметь дело. В поисках ответа он всматривается из окна в прохожих на улицах, признавая, что «люди живут на достаточно высокой ступени благосостояния и культуры…» [22] Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. С. 166. Предметы в его комнате «…в большинстве были обычными вещами, выделявшимися только тщательностью своей отделки, какой-то подчеркнутой точностью и роскошью выполнения и странным стилем своих форм, отчасти напоминавших русскую античность, отчасти орнаменты Ниневии. Словом, это был сильно русифицированный Вавилон» [23] Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. С. 166. .

Роясь в книгах и газетах, судорожно читая загадочные фразы про крестьянство, эпоху городской культуры, англофранцузскую изолированную систему, Кремнев оказывается в доме гостеприимного семейства интеллектуалов Мининых, которые, приняв его за ожидавшегося ими американца, с удовольствием показывают и объясняют Кремневу особенности жизни страны.

Кремнев убеждается, что Москва изменилась поразительно: снесена гостиница «Метрополь», в живописных руинах лежит Храм Христа Спасителя, фактически снесены все высотные здания эпохи модерна. Москва и Подмосковье представляют собой сплошной город-сад, где кварталы уютных и невысоких домов перемежаются обширными садами и парками. Из центра Москвы по Тверским-Ямским улицам, мимо аллей Петровского парка Кремнев на автомобиле приезжает в дом Мининых в Архангельском, знаменитое имение Юсуповых, в конце ХХ века преобразованное в высшую школу для воспитания юношей и девушек «Братство святых Флора и Лавра»: «Братство владело двумя десятками огромных и чудесных имений, разбросанных по России и Азии, снабженных библиотеками, лабораториями, картинными галереями, и, насколько можно было понять, являлось одной из наиболее мощных творческих сил страны» [24] Чаянов А. В. Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии. С. 176. .