Валерий Белянин - Психологическое литературоведение

Работа К. Леонгарда представляет собой основательно аргументированный и методологически обозначенный подход, который позволяет увидеть скрытый за образом литературного персонажа реальную (пусть и социально дезаптированную) личность.

В работах других современных психиатров также приводятся квалификации героев художественного текста как психопатических личностей.

Так, поведение Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича (Н. В. Гоголь «Повесть том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем») может быть рассмотрено как сутяжничество (Семке, 1991); М. И. Буянов относит Хлестакова («Ревизор» Н. В. Гоголя) и Барона Мюнгхаузена («Барон Мюнхгаузен» Э. Распе), так же как и гоголевского Ноздрева, к истерическим лжецам (Буянов, 1991, 1994). Чудик из одноименного рассказа В. Шукшина «по характерологическому облику» расценивается психиатром В. Я. Семке как «инфантильная (с чертами детской психики) личность с выраженным шизоидным радикалом» (Семке, 1991, с. 114). Ряд других персонажей Шукшина [3]являются, по мнению психиатра, паранойяльными психопатами (там же). Аналогичным образом «поведение» литературного игрока в карты (Достоевский «Игрок») может быть рассмотрено с позиций того, как страсть порождает застревание (Kohan, 1995). Илье Ильичу Обломову («Обломов» Н. Гончарова) психиатры ставят диагноз депрессии, герои Г. Ибсена – «это психопатические личности <���…> чаще всего параноики и шизофреники» (Буянов, 1989).

Такого рода примеров можно привести достаточно много. Так, Ф. Е. Василюк в работе «Психология переживания» на основе анализа чувств и мыслей Родиона Романовича Раскольникова до и после совершения преступления дает описание модели поведения, при котором нарастают внутренние противоречия и усиливается конфликт между личностью и обществом (Василюк, 1984).

Не претендуя на полноту ответов на все поставленные этим исследователем вопросы, приведем основания для того, чтобы анализировать семантическое пространство художественного текста как поле, на котором проявляются типологические черты личности автора. При этом и персонажи, и все составляющие сюжета будем рассматривать как проявление сознания автора, как манифестацию его образа мира.

Известно множество работ психологов, психоаналитиков, а также психиатров, посвященных психологии художественного творчества как деятельности, результатом которой является создание новых духовных ценностей. В некоторых из них специально рассматриваются вопросы типологии творческих личностей. Многие касаются в этой связи вопросов, связанных с гениальностью и различными психопатологиями. Широко известна, в частности, работа «Гениальность и помешательство» Ц. Ломброзо.

Важно отметить, что в некоторых работах в качестве предметов исследования или для иллюстрации каких-то типов используются конкретные имена известных лиц – писателей, поэтов, художников. В этой связи необходимо сделать следующий комментарий, касающийся этики научного исследования. Возникающие в этом случае нюансы и способы этического решения щепетильных вопросов хорошо выразил известный отечественный психиатр М. И. Буянов, который пишет: «Поэт Пушкин не может быть объектом психиатрического изучения, но человек по фамилии Пушкин может быть таким объектом, независимо от того, талантлив он или нет, но при условии, разумеется, что имеются основания для психопатологического исследования» ( Буянов, 1989, с. 187). Иными словами, мы считаем, что исключительно в целях научного анализа в ряде случаев можно говорить об акцентуациях, патологиях, диагнозе творческой личности.

Так, еще основатель биосоциологической теории Ц. Ломброзо в упомянутом издании приводил многочисленные свидетельства медицинского характера о наличии у ряда писателей психических отклонений. Продукты их творчества рассматривались ученым как подтверждения медицинских диагнозов.

Ц. Ломброзо писал: «Отсутствие равномерности (равновесия) есть один из признаков гениальной натуры, <���и> отличие гениального человека от обыкновенного <���…> заключается в утонченной и почти болезненной впечатлительности первого» ( Ломброзо, 1892, с. 21). «Гений раздражается всем, что для обыкновенных людей кажется просто булавочными уколами, то при его чувствительности уже представляется ему ударом кинжала» ( там же, с. 18).