Станислав Зигуненко - 100 великих заблуждений

Конечно, Карибский кризис к тому времени уже благополучно миновал. Однако в марте 1983 года президент США Рональд Рейган назвал СССР империей зла. В апреле американские самолеты проводят условное бомбометание по наземным целям в районе Курил. А 1 сентября советский истребитель сбивает южнокорейский «боинг»…

Случай с полковником С.Е. Петровым доказал, что человек все же сильнее компьютера

В общем, обстановка была еще та… И вот в 0.15 на командном пункте системы предупреждения ракетного нападения (СПРН) в секретной части Серпухов-15 компьютер выдает информацию. С территории США только что запущена межконтинентальная баллистическая ракета. Цель – СССР.

«Машина показывала, что достоверность информации высшая, – вспоминал Станислав Евграфович Петров. – Сирена орет как оглашенная. Сверху на стене горят большие красные буквы: “СТАРТ”. Значит, ракета точно пошла. Я посмотрел вниз на свой боевой расчет. Кто-то даже вскочил со своих мест, на меня оборачиваются. Повысил голос, приказал немедленно занять свои посты. Надо было все проверить. Не могло так быть, что это на самом деле ракета с боеголовками…»

Между тем советская СПРН уже в то время позволяла отслеживать чужой запуск в момент выхода ракеты из пусковой шахты. И тридцать уровней проверки подтверждали – ракета пошла! По инструкции от Петрова требовалось лишь сообщить полученные данные наверх. А там должны были принять решение и дать приказ с помощью ядерного чемоданчика на ответный пуск.

Но Петров засомневался. Он полагал, что при настоящей атаке по Союзу ракеты должны одновременно стартовать с нескольких баз, чтобы налет получился массированным и неотвратимым. А тут почему-то лишь одиночная ракета… Может, там сбой стартовой системы? Или тут компьютер все-таки ошибается…

Пока Станислав Евграфович раздумывал, данные с нашего компьютера автоматически пошли наверх. Там удивились, почему нет подтверждения от дежурного? Через пару минут – звонок по правительственной связи. Петров поднял трубку и доложил: «Прошла ложная информация». В этот момент он взял всю ответственность за судьбу человечества на себя. С того конца провода ответили: «Вас понял».

И тут снова взревела сирена. И снова загорелись буквы «СТАРТ». А затем в течение трех минут еще три раза. Надпись сменилась, теперь уже высветились слова: «РАКЕТНОЕ НАПАДЕНИЕ»…

В этот момент дежурные офицеры уже бежали с ядерным чемоданчиком в покои тогдашнего главы СССР Юрия Андропова. На размышления у главы советского государства оставалось не более 28 минут. А у самого Петрова – не более пятнадцати…

За это время он должен был прокрутить в мозгу и проанализировать множество факторов, чтобы принять верное решение. Иначе – Третья мировая война и гибель планеты. Петров поднял на уши все службы. Специалисты по визуальному контакту отчитывались – ничего не видим. Надгоризонтные радары подтвердили – целей нет. И подполковник доложил наверх, что компьютер ошибся.

Тревоге дали отбой.

Потом специалисты докажут, что действительно машина ошиблась из-за совпадения нескольких редчайших условий. Расхождение спутниковых орбит, помехи…

А тогда на командный пункт прибыл главнокомандующий войсками генерал-полковник Вотинцев. С ходу намекнул Петрову, что ему светит орден, а может, и звезда Героя… Однако на деле вышло совсем иначе. Повалили комиссия за комиссией. И, понятное дело, нашли немало упущений. Например, в вину Петрову поставили отсутствие записи о ЧП в боевом журнале.

Петров пояснил, что писать было некогда и нечем – в одной руке у него была телефонная трубка, а в другой – микрофон. Ему наставительно заметили, что мог и позднее сделать запись. На что Петров резонно заметил: «Дописки – уголовное деяние. А я сидеть не хочу…»

Год спустя он ушел в отставку, так и не получив ни наград, ни даже заслуженных полковничьих погон. Но вопреки слухам уволился он не от обиды, а по сугубо семейным обстоятельствам: серьезно заболела жена, некому было за ней ухаживать. И десять лет молчал об этом эпизоде – то была строго секретная информация.

Лишь в 1993 году его рассекретили. К Станиславу Евграфовичу стали рваться журналисты. Он отмахивался, как мог: «Я спас мир?! В принципе это был просто рабочий эпизод. Пришлось нелегко, но я все же хорошо сработал. Вот и все…»